Тимур взял в руки папку, пролистал. Там были дипломы каких-то европейских курсов, сертификаты отечественных гильдий адвокатов и прочие заслуги адвоката Шумейко.

– Хорошо, Борис Евгеньевич, давайте мы попробуем поработать. Единственно, хочу предупредить, если мне что-то не понравиться, я откажусь от ваших услуг и перейду на работу с другим адвокатом. Хорошо? Без обид, – Тимур захлопнул папку и положил ее на стол.

– Разумно, я не против. Надеюсь, ваши опасения будут излишни, и мы сработаемся.

– Дай бог.

Борис Евгеньевич аккуратно переложил папку в портфель. Взамен, из портфеля достал свой ноутбук, ручку, тетрадку.

– Сегодня я ознакомился с вашим делом. Вся доказательная база строиться на том, что вы неоднократно призывали людей выходить на улицу для участия в несанкционированных митингах. Сами в них участвовали. До сегодняшнего дня вы были пять раз задержаны, три раза оштрафованы. У вас были административные аресты общей длительностью шестьдесят пять суток. Исходя из всего вышеперечисленного, обвинение считает вас неисправимым рецидивистом, и будет требовать наказания в виде лишения свободы на три года с отбыванием срока в колонии общего режима.

Адвокат оторвался от экрана ноутбука. Взгляды двух мужчин встретились. Возникла секундная пауза.

– С обвинительной частью вам все ясно? – спросил Борис Евгеньевич.

– Да, – кивнул Тимур.

– Возражения, протесты есть?

– Нет. Все верно. Так и было. Ни добавить, ни отнять.

– Есть у вас какие-нибудь смягчающие обстоятельства, которые можно предъявить в суде, чтобы облегчить приговор?

– Что вы имеете ввиду?

– Есть у вас несовершеннолетние дети? Есть ли прочие иждивенцы на вашем обеспечении – бабушки, дедушки или инвалиды? Есть ли у вас какие-нибудь хронические или прогрессирующие заболевания, из-за которых нахождение в местах заключения будет смертельно опасным для вашего здоровья?

– Ничего подобного нет. Детей у меня пока нет. Бабушки и дедушки на моем иждивении не состоят, мама здорова. Сам пока тоже здоров.

– Жаль. Вернее, конечно, хорошо. Но это помогло бы уменьшить срок или перевести его в условный с отбыванием по месту регистрации, – сообщил адвокат, – можно, конечно, попробовать устроить вам медицинскую экспертизу, найти какое-нибудь заболевание. Правда, это стоит денег, и есть риск, что обвинение назначит повторную экспертизу, и опровергнет заключение нашей медицинской комиссии. Тогда не миновать проблем.

– Не надо этого делать. Во-первых, у меня нет денег на липовые справки. Во-вторых, действительно велик риск проколоться. У меня вопрос: нас здесь не подслушивают? Мы с вами рассуждаем о тайных делах. Это боком не выйдет? – спросил Тимур.

– Эта комната для общения с адвокатом, она должна быть звукоизолированной. Все сказанное в этой комнате является адвокатской тайной. В разглашении этой информации не заинтересован никто. Все сказанное в этой комнате не может быть представлено в суде как показания против обвиняемого. Если вы сомневаетесь, что я могу организовать утечку, то это поставит крест на моей карьере адвоката.

– Хорошо. В общем, подводим промежуточный итог: со здоровьем мудрить не будем. Идем дальше.

– Тогда мы можем обратить внимание суда на то, что вы очень молодой человек, и что не стоит портить жизнь и карьеру уголовным сроком. Вы не думали покаяться, извиниться, признать свою неправоту?

– А что это даст?

– Точно сказать трудно, но могут отменить приговор и освободить в зале суда. Бывали такие случаи в юридической практике. Если мы сумеем убедить суд, что всё совершенное вы признаете ошибкой, что искренне заблуждались и раскаиваетесь, что впредь так поступать не будете, – адвокат откинулся на спинку стула, и ждал ответа.