Приговор стал для меня шоком. Меня на два года лишили возможности заниматься тем, что я любила больше всего на свете – лечить людей.

Я в полубессознательном состоянии вышла из зала суда. Алексей оставил меня с адвокатом, а сам сказал, что пойдёт переговорить с судьёй. Защитничек отошёл поболтать по телефону, а я побрела вслед за мужем. Он меня не заметил. Дверь в кабинет судьи была приоткрыта, и я увидела, как он благодарит её и передаёт пухлый конверт.

Предполагаю, что устроившие травлю журналисты и блогеры тоже были проплачены моей, так сказать, второй половинкой.

24. 24. Роман. Моя стихия.

Роман в полной тишине пристально смотрел на Ксению, переваривая полученную информацию. Она устало закрыла глаза и спрятала лицо в ладони. Такая сильная и одновременно беззащитная... Этим жестом опять отгородилась, укрылась от окружающего мира. Как может, держит оборону. Совсем одна.

Так не должно быть... Господи, почему такие женщины достаются каким-то моральным уродам, которые даже не понимают, каким сокровищем они обладают? Хочется защитить. Подойти, обнять крепко-крепко, прижать к груди, погладить по голове, успокоить как ребёнка. Дать понять, что больше не одна.

Только нельзя. Жалость к своей персоне она категорически не приемлет. Гордая. Сама себя не щадит и другим не даёт. Такая никогда не покажет слабость, не уронит ни слезинки. Внутри сердце будет рваться на клочки, а она рассмеётся в лицо. А если вдруг позволит себе при тебе разрыдаться – считай за величайшую честь. Значит, ты действительно стал ей близок.

Первым тишину нарушил Юрий:

– Дааааа, с таким любящим мужем никаких врагов не надо... И, главное, как извращённо, по-садистски... Несколько месяцев морально прессовал... Ксюш, у тебя не нервы, а стальные канаты... Я бы, наверное, не выдержал...

Роман нахмурил брови, что-то прикидывая:

– А почему ты не пыталась обжаловать приговор?

Ксения равнодушно пожала плечами:

– А смысл? Алексей подкупил этот суд, та же картина была бы и в следующей инстанции... После того, что он устроил, я не собиралась больше с ним жить. Мне не было резона возвращаться на работу. Всё равно после развода планировала уехать из города.

– Тем не менее, следовало хотя бы попробовать...

Ксения горько усмехнулась:

– Да бесполезно это. Что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги. А у Тихонова они как раз есть. К тому же, я признала вину.

– Как раз это вообще не проблема, – возразил Роман,– хороший юрист даже при худшем раскладе мог бы такое дело вытащить во второй инстанции. Там куча спорных моментов. Можно было попытаться смягчить приговор. Сколько времени прошло?

– Почти три месяца.

– Да, сроки, конечно, сильно пропущены... – Роман задумался, – Юра, ты сможешь Ксении какой-нибудь длительный больничный состряпать задним числом?

– Нуууу, наверное, да. Перелом какой-нибудь осложнённый можно сочинить... Или тяжёлое посттравматическое стрессовое расстройство...

– Да вы что! – замахала руками Ксения, – Не надо так из-за меня подставляться. Я же с бывшим недавно общалась. Видел он, что со мной всё в порядке. И свидетелей там было полно.

– Есть ещё способ. Более сложный, но он не привязан к срокам, – проговорил Роман, по-деловому расхаживая по кабинету, – подать ходатайство о возобновлении расследования уголовного дела в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. И добиваться оправдательного приговора. Нужно найти доказательства, что ты просила облздрав закрыть отделение. Важно всё: письма, звонки, переписка. Сотрудники твои могут что-то вспомнить. Секретарь наверняка письмо печатала или электронку отправляла.