– Расслабься, Война. Мои пытки всем вашим земным штучкам не переплюнуть. Я диво как изобретателен. – И оскал, достойный ужастика, изуродовал прекрасное лицо дьявола.
– Может, по домам?
Я состроила как можно более несчастное личико, но главного по мукам это не впечатлило. Явно видел мордочки понесчастнее.
– Я прибыл на землю впервые за многие сотни лет, а ты хочешь оставить меня без экскурсии? Жестокий всадник.
– Мне нужно отдохнуть, иначе на экскурсии будешь волочить мое спящее и молчаливое тельце за собой.
– Глупости какие. Всаднику апокалипсиса не нужен отдых. Ты же первая кара мира. Как бы смогла уничтожать цивилизации, если бы тебе всегда нужен был сон? Простите меня, грешные, у меня перерыв на послеобеденный сон, – передразнил меня брюнет. – Так?
– Простите меня, владыка ада, но я человек, и у меня перерыв на сон. Теперь я могу уйти?
Люцифер внимательно посмотрел на мое уставшее лицо, очаровательно улыбнулся и изрек свой вердикт:
– Нет. А теперь давай выпьем этот чудесный напиток и пойдем дальше.
На этом дьявол взял солонку и перевернул прямо над капучино.
– Ты что творишь?! – Я быстро отодвинула чашку, отчего на стол посыпалась мелкая соль.
– Что не так? Мамона говорил, что с солью кофе слаще.
– Напомни мне придушить Мамону, Сатану и Вельзевула, – ругалась, осторожно снимая ложкой соль с пенки. Благо у капучино она большая и плотная.
– Хм, начинаю узнавать свою кровожадную Войну. Продолжай, милая, такие разговоры меня страсть как заводят. – Дьявол поставил локоть на стол и подпер голову ладонью, с нежностью наблюдая за мной.
– А еще ангелом назывался.
– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, – продекламировал с выражением брюнет, имея в виду свое прошлое.
– И кто из князей ада Пушкина в ад таскает? – Я закончила убирать соль и вернула чашку мужчине, предварительно положив в напиток две ложки сахара.
Мешает пусть сам. Не маленький, разберется.
– Бельфегор. Он любит творческие души. Увы, Пушкин к нам не попал. – Наигранно печальный вздох.
– На его счастье, – шепнула в сторону, радуясь за русского классика.
– Мой князь целое десятилетие страдал, топя в кипящем масле грешные души под «У лукоморья дуб зеленый» и «Я к вам пишу – чего же боле?». Больше его так не закидывало аж до самой смерти Булгакова. Тогда он сменил масло на стопроцентный спирт и все приговаривал: «Это водка? Помилуйте, королева, разве я позволил бы себе налить даме водки? Это – чистый спирт!» Помнится, топил он тогда только красивых женщин. А сейчас помешался на Джордже Мартине. Заводит души в мерзлую пустыню и говорит: «Зима близко», – перед тем как скинуть их в никогда не таящие льды навечно. Грешники там бродят, пока не замерзнут окончательно. Князь называет их белыми ходоками, делит на армии и проводит сражения. В общем, креативный парень. Тебе понравится.
– Предпочту остаться незнакомцами.
– Зря. Творческий демон. В расцвет кубизма восхищался Пикассо. Несколько лет у нас души ходили порубленные и слепленные по частям. Причем он перемешивал их и собирал наугад. Веселенькие уродцы у нас тогда гуляли по аду. Что ни день, новый сюрприз. Вельзевул тогда в шутку назвал регион Бельфегора Мясорубкой.
Люцифер так рассказывал это, будто вспоминал лучшие деньки своего прошлого. А ведь речь шла о душах живых людей, что мучились из-за ужасных предпочтений падших ангелов. От этого меня начало подташнивать, и эспрессо попытался выбраться наружу.
– Ты позеленела, милая, – самым нежным голосом обратился ко мне дьявол, а у меня от него все в зобе сперло, такой ужас эта интонация наводила. – Неужели тебе жалко эти никчемные, прогнившие души? Считаешь, что мы чудовища?