Я опять перебрался в спальню, лёг на курпачи и уже не думаю, что они мне надоели: я устал сидеть на ковре, подогнув под себя ноги. Подушка под голову, другая под поясницу, третья под ноги. Ещё одну на живот. Я начал теребить её, разглаживая руками морщинки слежавшейся ткани и ощущая пальцами скользкий шёлк, струящийся и издающий слабый запах лаванды.

Мысли мои скачут с одного предмета на другой – летучая молния мысли метнулась в сторону подвигов и героев. Много легенд и сказаний ходит о непобедимых воинах. Рассказывают о батырах, бившихся на саблях с утра до вечера и с вечера до утра без отдыха, без еды и воды. Что говорить, такие джигиты желудок не опорожняли, так и дрались с полными кишками и мочевыми пузырями. Спору нет, сказания и легенды красивы, но настоящая битва так же далека от истины, как портрет красавицы от её истинного облика. Даже самые сильные воины, которых я знал, могли биться на саблях недолгое время. Меньше часа. Потом руки теряют резвость и силу, становятся ватными, удары скользят мимо цели. Не то что кольчугу пробить, ранить человека сложно.

Сам я никогда не считал себя сильным воином, ловким – да, но не настолько сильным, чтобы биться одновременно с двумя противниками. Пока ты расправишься с одним, второй тебе без раздумий и препятствий голову снесёт. Он не будет ждать, пока ты с его товарищем разделаешься. Меня учили самые лучшие учителя так, как моих братьев Кулбабу и Зульфикара. У Зульфикара длинные руки, и сам он достаточно высокий, чтобы держать не только саблю, но и меч! В сражении он всегда рядом со мной. Я же невысок от рождения, в детстве был просто плотным, а с возрастом погрузнел, отяжелел и стал неповоротливым. Битвы помогают выиграть разумная тактика и солидный резерв. Пока одни бьются, другие отдыхают, меняясь через каждые полчаса, и желательно, чтобы таких групп было три или четыре. Один свежий воин стоит трёх уставших.

Ни разу за всю свою жизнь я не видел, чтобы небольшое войско могло победить более многочисленное, хотя в старых книгах об этом пишут. Но если вспомнить ерунду, что пишет обо мне и моих под вигах Нахли, мой летописец, то можно подумать, что я всегда побеж дал врагов, выходя против них даже не один на один, а один против пяти или десяти. Так врут эти древние книги и рукописи. Я уверен, что их летописцы так же безбожно сочиняли, уменьшая в отчётах своё и увеличивая число войск противника.

Это как молодой воин, впервые оказавшийся в битве, думает не о том, что должен делать, а о своей славе, о том, какой он сильный батыр и после сражения убитые им враги размножаются чудесным образом. Так два раненных им противника превращаются в трёх убитых. Эти три сравнимы с исчадием ада, они становятся великанами огромного роста и звериной свирепости. А на самом деле они такие же мальчишки, как и он, такие же слабые и хвастливые. Ему повезло остаться в живых, а у противника ранена рука или отсечено ухо.

Если хан хочет иметь сильное войско, людей в нём нужно хорошо кормить, всё время заставлять тренироваться с саблей и пикой, учить скакать на коне так, чтобы джигит не свалился под ноги строптивого скакуна. У воина в одной руке клинок, в другой – щит. А как управлять лошадью? Одними ногами, уздечка в это время намотана на луку седла, конь должен слушаться не поводьев, а движений коленей и ступней наездника. Иначе жеребец испугается и скинет незадачливого вояку себе под копыта, где того быстро затопчут испуганные кони.

Всадник должен видеть, куда направить коня, выбирать противника себе по плечу, а не кидаться очертя голову в самую гущу сражения. Надо следить, чтобы слева и справа были твои соратники, а не враги, иначе – плен и рабство. Чаще всего пленных убивают, но иногда можно и выкупиться. Не у всех есть деньги на выкуп, не всех воинов выкупает ханская казна, а только тех, кто ещё раньше проявил себя в сражениях. Вот поэтому победа в сражении куётся ещё до его начала, до того, как противники столкнулись.