Наши опасения подтвердились: сестра и правда попала в плен к Культу, и не где-нибудь, а в самом сердце Телаурта – в древнем храме Культа на восточной границе. Это капище носило название Алдофарат. Храм давно обратился в руины, но его камни хранили в себе семя зла, проросшее вновь. На том самом месте, где Культ перестал существовать в далёком прошлом, он возродился из пепла.

Признаться честно, я порядком испугался, но делать было нечего: Галаару нужно было выручать. Я отослал Фрейна домой – нам совсем не обязательно было погибать вдвоём, – а сам отправился в Алдофарат, преисполненный решимости уничтожить его до основания, пусть и ценой собственной жизни. Но то, что открылось мне в Храме, заставило меня пересмотреть свои планы. Культ разросся сильнее, чем думал Нимблур: подобно болезни, он распространился далеко за пределы Телаурата. Уничтожение храма ни к чему бы не привело, и тогда у меня возникла идея. Если уничтожить Культ снаружи было невозможно – его члены попросту залегли бы на дно при первой же опасности, – то изнутри он был уязвим, и в этом был мой шанс. Кому, как не наследнику престола Телаурата, искупать грехи предков?

Я сдался на милость нашим врагам, пообещав свою верность Культу в обмен на свободу сестры. Они хорошо меня знали и боялись. Культ долго охотился за мной, и тут – на тебе! Их главный противник сдался в плен добровольно, а взамен требовалось лишь отпустить одну бесполезную для них пленницу. Они заглотили наживку, не раздумывая. Моя шальная идея вдруг обрела шанс воплотиться в жизнь. Почти год я служил целям Культа, и мне думается, что я смог обвести их вокруг пальца, смог заставить их поверить в то, что я – один из них.

– На твое счастье, ты здесь, Иарон, – выдохнул Бруно. – Так как же тебе удалось улизнуть?

Горло сурта вновь будто обдало огнём. Он закашлялся, да так сильно, что Фругу пришлось с минуту хлопать его по спине. Боль пронзила все нутро Иарона, и он долго не мог прийти в себя. Когда же ему удалось совладать с нею, сурт поднял голову и ответил низким голосом:

– А мне и не удалось.

Первым, что увидел Фрейн, когда открыл глаза, было бородатое лицо товарища, который тряс сурта за плечо.

– Вставай! – бодро произнёс Олаф и принялся упаковывать вещи в рюкзак.

Фрейн промычал что-то нечленораздельное и сел на своей подстилке. Он не выспался, у него ломило спину, но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, как его бесило настроение анкиллирца. Сурт не любил вставать рано, хотя образ жизни и обязывал его к этому. Радовало лишь то, что до Нариктира оставалось недалеко и вскоре они смогут пообедать.

Невкусно подкрепившись, путники двинулись в сторону городка по широкой лесной дороге. Погода стояла на удивление погожая. Опасения Олафа относительно того, что ночной ветер нагонит туч, не оправдались. Напротив, день обещал быть солнечным и тёплым. На душе у друзей стало спокойнее и веселее: каждый шаг приближал их к постоялому двору. Ведь даже самые отважные и неутомимые искатели приключений, к которым можно отнести и наших героев, всё равно лучше чувствуют себя в тёплом каминном зале с набитым животом.

То и дело мимо приятелей проезжали телеги, доверху нагруженные различным добром, и шли по своим делам путники. Днём тракт был весьма оживлённым, и не проходило и пяти минут, чтобы за очередным поворотом не показался какой-нибудь путешественник с мешком за плечами и тростью в руке или же торговец на своей повозке. Пару раз им встречались вооружённые патрули, которые двигались из города и прочёсывали опушки.

Наконец, путники подошли к главным воротам Нариктира. Как и многие другие города в округе, Нариктир был так называемым вольным городом с самоуправлением. Он не подчинялся ни королю Мериона, ни правителям Анкиллира, а жил как бы сам по себе, занимая весьма выгодное с географической точки зрения положение. Город стоял на пересечении торговых путей, что делало его излюбленным местом для отдыха проходящих мимо караванов. Находился он на возвышении, с севера и запада был защищён крутым обрывом с неприступными склонами. Остальная часть была окружена высокой каменной стеной, усыпанной множеством зубчатых башен, на которых городская стража несла свой неустанный дозор.