Дибров поморщился, но отвечать не стал. Вместо этого он перебросил через стол файлик с листом бумаги.

– На проспекте Мира находится центральное отделение банка. Высокое отдельно стоящее здание, не промахнётесь. Если внесёте залог в другом месте или после обеда, то деньги поступят на счёт только завтра, поэтому поторопитесь, гражданка Шарипова. Как только транзакция будет подтверждена, ваших людей отпустят. После этого у них и у вас будет время до конца сегодняшнего дня, то есть до полуночи, чтобы выехать из города и покинуть Новгородскую область.

– А в полночь карета превратится в тыкву?

– Вроде того, – лицо полицейского не дрогнуло. – Ваших людей не объявят в федеральный розыск, но они будут включены в список нежелательных лиц в нашем регионе. Если они здесь засветятся ещё раз, дело будет возобновлено и доведено до конца. Это понятно?

– Предельно. А вас не смущает, что вы отпускаете преступников по указке священнослужителя? Как-то не вяжется с образом духовного лидера, защитника людей и моральных ценностей, вы не находите?

– Если Инок о чем-то просит, значит, это нужно на благо города. Инок никогда не просит для себя, а Орден не продаётся.

– Не будьте наивны, майор. Есть только те, кто думает, что они не продаются, но у всего есть цена. Иногда она измеряется не в деньгах, только и всего.

Майор немного грустно улыбнулся, словно пытаясь объяснить маленькому ребёнку сложную, взрослую вещь.

– Вам не понять.

– Был у меня приятель, так он на одной вечеринке сказал, что даст себя поиметь за два миллиона долларов. – Дибров поморщился, услышав вульгаризм от столь изысканной девушки. Хотя чего он, собственно, ожидал? – Сказал, что долго размышлял и пришёл к такой сумме. А когда его вполне ожидаемо спросили, согласится ли он на два миллиона без одного доллара, он сказал, что нет. Ровно два и не меньше. Иначе смысл теряется. То, что у человека есть цена, вовсе не означает, что он продажный. Просто он знает, чего стоит, и не будет размениваться на меньшее. Деньги – это лишь обозначение того, что человек ценен. Так может, это именно я и понимаю, а вы зарыли голову в песок и не желаете видеть реальность? Ту самую, в которой вас оценивают в вашу нищенскую бюджетную зарплату.

– Я работаю не за оценку, а за результат. Мой вам совет, гражданка Шарипова, не испытывайте судьбу. Не пытайтесь взять реванш или прощупать Инока. Он далеко за пределами вашей весовой категории.

– Даже кошка может смотреть на короля. А при удачном стечении обстоятельств – даже нассать ему в тапки.

– Я что-то не понимаю, Назира Абельхановна, вы хотите вытащить своих людей или рискнуть нассать в тапки королю?

– Людей, людей. Просто пытаюсь понять, зачем вы занимаетесь самообманом и рядите обычного воротилу чуть ли в святого? Но всё вполне закономерно, – девушка поднялась и сложила файлик вдвое. – История полна ложных пророков. Сталина вон при жизни тоже на руках носили. Потом только смекнули, что не сильно-то он и отец народов был, а просто ещё один царёк, с амбициями.

– Будь на моём месте кто-то постарше, слова о Сталине вам бы дорого обошлись, – заметил майор.

– О, да! – рассмеялась Назира. – Я рискнула только со скидкой на ваш возраст. – Девушка облокотилась о стол кулаками и, слегка наклонившись к собеседнику, предоставила ему отличный обзор вглубь выреза фривольной рубашки. – Но, правда, майор, я хочу понять, почему вы в нём так уверены? Он ведь может оказаться обычным политиканом. Что он такого сделал, чтобы ему верить?

Дибров ухмыльнулся на последних словах девушки. А затем, не выдержав, бросил-таки взгляд ниже.