– Не надо. Сигареты есть?

– Константин Романович, бардачок, будьте любезны.

Сидящий рядом с водителем интеллигентный пожилой мужчина с военной выправкой вытащил вскрытую пачку «Мальборо» с зажигалкой внутри и через плечо протянул Тарасову. Парень приоткрыл окно и с наслаждением затянулся. В глазах отсутствовал какой-либо интерес к продолжению беседы, поэтому Инок тронул автомобиль с места и снова обратился к Александру:

– Меня зовут Сильвестр. Инок Сильвестр. А это полковник Волконский, Константин Романович.

– Здравия желаю. – Нельзя было сказать, что у парня появился интерес, но, по крайней мере, он показал, что есть вещи, которые ему не безразличны.

– Если честно, то сам я никогда в армии не служил, не довелось. Но мне кажется, у нас с тобой, Александр, есть кое-что общее.

Парень продолжал отмалчиваться; Инок продолжал делать вид, что его устраивает роль оратора и игра в одни ворота.

– Дело в том, что я тоже вернулся домой после продолжительной командировки. Вернулся, вдохнул знакомый с детства воздух, прошёлся по изученным вдоль и поперёк улочкам и… не почувствовал себя дома. Помню, сильно удивился, когда это осознал. Вот он вроде бы есть, родной город. А родным почему-то быть перестал. Как будто, пока я за хлебом ходил, в мою квартиру других людей заселили. Неприятное ощущение, правда?

Парень всё так же невидяще глядел на проносящиеся за окном улицы и, лишь когда пауза слишком затянулась, лениво бросил:

– Вы меня в клуб обездоленных сблатовать хотите?

– У клуба другое название, но суть примерно угадал. Все мы чего-то хотим, Саша. Вот Константин Романович, к примеру, хочет помогать таким, как ты, не пускать себе пулю в висок после года на гражданке. Ты не подумай, полковник не альтруист. Просто он так воюет. Воевать ведь можно не только с людьми, правда, Константин Романович? – На риторический вопрос Волконский не ответил. – И ты, Саша, тоже чего-то хочешь. Может, кошмары перестать видеть по ночам. А может, понять, кому вся эта война нужна была. Или просто душевное равновесие обрести. Больше не воевать, так сказать, самому с собой.

– А тебе чего надо? Мою душу спасти? Ты, типа, с дьяволом воюешь?

– С дьяволом рано ещё. Не дорос. А нужны мне, Саша, богатыри. Помнишь, кто такие?

– Герои русских сказок.

– Теперь да. А когда-то это были хорошие профессионалы. Умельцы с боевым опытом и отличными мозгами. Нужно было какому-нибудь князю, к примеру, непростую проблему решить, так он мог, вместо того чтобы всю рать созывать, послать одного богатыря. Они не тем сильны были, что палицей резво махали, а тем, что проблемы умели решать.

– В князья метишь, батюшка?

– Я Инок – это другое. Я не правлю, а служу, так же, как и ты, Саша, когда-то. Мне не нужна армия, потому что воюю я не с людьми, а с их пороками. Мне нужны ещё одни руки. Длинные такие руки, которыми я бы мог защищать свой дом от всех врагов, внутренних или внешних.

– Если ты пророчишь меня на эту роль, то эти длинные руки уже давно не те.

– А тут уже ваш выход, Константин Романович.

BMW остановился напротив подъезда, в котором обитал Тарасов; замки на дверях автомобиля щёлкнули и открылись.

– Если вы договоритесь, то приезжайте в Новгород, в Юрьевский монастырь. Покажите, на что способны, полковник, и у вас будет всё необходимое: клиника, оборудование, персонал, бюджет. А ты, Саша, захочешь остаться и помочь мне – буду рад. Не захочешь – воля твоя. Мне ты ничего должен не будешь. Вот, разве что полковнику – спасибо … Бывайте, воины.

Тарасов проводил взглядом BMW и уставился на Волконского.

– Сам ещё не понял. Только сегодня повстречались. – пожал плечами тот.