– Что случилось? – поинтересовалась я.

– Нас выгнали с урока, – отозвалась Варя, сморщив нос.

– За что? – строго спросила я. – Вы опять не поладили? Или, не дай бог, драку устроили?

– Нет, мы не дрались, – буркнул Макс. – Это из-за песни…

– Какой песни?

– Про ежа, который женился на зайчихе, – отводя глаза в сторону, продолжил мальчик. – Я сказал, что это невозможно, потому что они не смогут спариваться. Они разного вида. У зайца и ежа разный набор хромосом.

Я опешила. Конечно же, Максим с первых дней проявлял себя как очень эрудированный ребенок, хватающий все налету, но тут даже я не нашлась что сказать. А вот учителя музыки Ларису Федоровну, даму пожилую, застрявшую в восприятии мира еще где-то восьмидесятых, а то и семидесятых годах прошлого века, это и вовсе могло повергнуть в полный шок. Что, впрочем, кажется и произошло.

– А тебя за что выгнали? – чтобы скрыть неловкость, задала вопрос уже Варе.

– Я поддержала Максима, – ответила та, с вызовом скрестив руки на груди. – Потому что он прав. А Лариса Федоровна разозлилась и сказала нам выйти из класса.

– А еще, что вызовет родителей в школу, – Макс шмыгнул носом.

– Ладно, разберемся, – вздохнула я и деликатно добавила: – Но на будущее, лучше прежде подумайте, а потом высказывайте свое мнение. Не все могут его разделять.

– А разве я неправду сказал? – Макс стал ботинком ковырять пол.

– С точки зрения науки, это правда, – ответила я, поглядывая на Василия, который отвернулся, борясь с улыбкой. – Однако… Есть еще сказки. А в сказках может происходить все, что угодно: и лошади летают, и феи существуют, и… Ежи женятся на зайчихах.

– Дурацкие сказки, – упрямо отозвался мальчик.

Но тут, к счастью, прозвенел звонок, спасая меня от дальнейших объяснений. Если бы еще не пришлось выслушивать последовавшие за этим нотации от оскорбленной Людмилы Федоровны… Но с ней я тоже быстро решила вопрос, пообещав, что непременно побеседую на эту тему с родителями провинившихся.

– А кто такие «пошляки»? – спросила меня Варвара, когда мы уже после уроков ехали к ней домой. – Людмила Федоровна так назвала нас, когда выгоняла из класса.

– Ну…– я опять растерялась, не зная, как ответить на такой неоднозначный вопрос.

Но Варя выдвинула свое мнение:

– Это, наверное, то же, что и «дураки», да? Она посчитала нас дураками?

– Нет, что ты, – торопливо заверила я ее. – Людмила Федоровна совсем не это имела в виду. Она просто хотела сказать, что так воспитанным детям говорить неприлично.

Варя, озадачившись моим объяснением, отвернулась к окну и так просидела в задумчивости до самого конца поездки.

Серебряков в этот вечер почти не задержался, пришел незадолго до восьми. С привычной сдержанностью поздоровался, затем поинтересовался:

– Мария Дмитриевна, у вас в ближайшую пятницу-субботу не намечается свиданий?

– Простите? – оторопела я.

У меня что сегодня, день неловких ситуаций?

– Извините, не так выразился, – сразу же ответил Серебряков, потирая переносицу. – Я имел в виду «встреч». Важных встреч никаких не намечается?

– Нет, – ответила осторожно. – Вы опять собираетесь задержаться допоздна?

– В пятницу я уезжаю в Тверь, – пояснил он. – И хочу, чтобы вы побыли с Варей в эти дни, с ночевкой.

– С пятницы на субботу? – уточнила я.

– Возможно, и с субботы на воскресенье. Просто не уверен, что приеду в субботу до ночи.

– Хорошо.

– Вы согласны? – я впервые увидела в глазах Серебрякова удивление.

Хотя… Я сама поразилась, как легко на это согласилась, даже не раздумывала.

– Да, – пожала я плечами. И добавила его же словами: – Лишние деньги мне не помешают.

– Конечно, – рассеянно кивнул он. Потом кивнул еще раз, будто своим мыслям. – Тогда договорились… Можете идти домой, Мария Дмитриевна, если желаете… Василий…