Она застывает на расстоянии не больше пятидесяти сантиметров и… будто бы боится. Надо же — такая сногсшибательная, уверенная в себе, и боится любимого мужчину, с которым прожила долгих семь лет. Если присмотреться, то можно увидеть, как подрагивают тонкие изящные пальцы, увешанные драгоценными колечками.

— Помнишь, на нашей свадьбе звучали слова: и в болезни, и в здравии, и богатстве, и в бедности?..

Бакурин хмыкает и отворачивается — устремляет взгляд на улицу.

— Это не мои личные клятвы, Аль. Обыкновенные шаблонные заготовки, которые зачитывают всем парам подряд. В жизни нет ничего стабильного, поэтому я обещал тебе только то, что действительно мог дать.

— Не до тех пор, пока смерть не разлучит нас.

— Нет.

Алина прижимает ладони к щекам, всхлипывает. Хрупкие оголённые плечи дёргаются вверх.

— Ты мой единственный мужчина вот уже много лет. Я не хочу ничего менять. И разводиться тоже не хочу.

Я бы тоже, наверное, не хотела. На её месте.

— Аля, мы вступали в брак с похожими планами и целями. Не знаю, как так вышло, но в последние годы мне приходилось буквально отстаивать свои. Это странно и некомфортно — так не должно быть.

Андрей разминает плечо, слегка волнуясь.

— Когда меня сбила машина, то первое, что я подумал: Алька, наверное, обрадуется, что придётся завязать с автоспортом.

— Прости.

— Да брось, — раздражённо отмахивается. — В твоём голосе не было ни грамма сочувствия. Играть не надо, притворяться – тоже. Это вполне честно, но мне не подходит.

Алина в считанные секунды преодолевает оставшееся расстояние и прижимается к Андрею. Она беззвучно плачет, тянется губами и коротко чмокает мужа в колючий подбородок. Гонщик не отвечает и даже не предпринимает попыток поделиться каплей нежности. К собственному ужасу, единственное, что я чувствую — это ликование и радость. Наверное, нет ничего хуже, чем влюбиться в несвободного мужчину.

— Я сходила с ума без тебя, Андрюш. Бесилась, когда охрана не пропускала мою машину. Множество раз переносила презентацию уже готовой коллекции и не выходила из дома.

— Попробуй заново — без манипуляций и давления, — предлагает Бакурин. — С чем конкретно ты пришла? Какие решения видишь?

От напряжения у меня между лопаток стекают капельки пота.

— Если предложить вложить накопленные средства в бизнес – то мимо.

— Андрей…

— Аля.

Гонщик предупредительно смотрит, Алина опускается с носочков на полную стопу и отрицательно мотает головой.

Боже. Ему всего лишь важно услышать, что он восстановится и вернётся в спорт. Разве так сложно просто подыграть в столь непростой период?

— Ты долбаный адреналиновый наркоман, — произносит Бакурина. – Думаешь, я не понимаю, как тебя здесь ломает? В четырёх белоснежных стенах? С гипсом и пластиной в руке?

Она тычет указательным пальцем в грудь мужа и начинает заводиться. Смахивает слёзы, включает истеричные нотки:

— Я устала сидеть дома и ждать: выживешь ты или нет? Вернёшься или разобьёшься в хлам? Может, это знак, что хватит? Пора уходить в завязку на пике карьеры?

Андрей крепко сжимает челюсти до играющих желваков, а я вспоминаю интервью, где он говорил, что живёт от одного соревнования к другому. Возможно, нужен новый фокус внимания, но определённо не менее интересный, чем гонки, чтобы Бакурин согласился уйти из автоспорта навсегда.

— Я заебалась подсчитывать овуляцию и думать: успеем мы или нет? Получится ребёнок, или снова пролёт? У всех моих подруг давно есть дети, а у нас только ссоры и тренировки двадцать четыре на семь!

— Так, может, это знак, Аля? – интересуется гонщик. — Хватит? Пора прекращать планирование, пока не поздно?