Только тяжело вздыхаю.
– Лучше займись делом.
Стахий улыбается. Он не называл свою Стихию, а я не спрашивала. Однажды он проговорился, что учил Прохора и Игоря, но и только. Он также учил меня, когда я не была целой, а моей Стихией тогда была Вода. Я по незнанию перебухала себя мощью, привлекла к себе ненужное внимание, так что Стахий взялся прежде всего учить контролю, а Маг вообще предпочёл держать при себе. Теперь понимаю, что для них обоих такое решение было исключительным. Я была слишком сильной для адепта, чтобы остаться без присмотра, как планировала. Мне нужно было собрать информацию, из-за того что её было так мало и вышло, что я не осознавала, как силён может быть адепт, и оказалась слишком мощным адептом Воды. Это знание оказалось не чем-то самим собой разумеющимся, в отличие от овладения Стихиями…
Стахий спускает с пальцев красивый всполох Огня. Девушки не торопятся реагировать. Смотрят с приоткрытыми ртами, поворачивают головы. Отсветы и тени ходят по их лицам. Старики окружают их огненной феерией, огонь стелется, вспыхивает, щёлкает без горючего вхолостую, клокочет, искрит, шипит.
Одна, как во сне, скидывает шапку, вспыхивают волосы. К ней бросаются на помощь. Вторая оскаливает зубы и начинает смеяться, изо рта вырывается нечеловеческий звук, как от пламени, хлопающий по воздуху, звук как вспышка, ослепляющая уши. Третья наклоняется, нежно улыбаясь, чтобы засунуть ладони в огонь.
Я делаю знак, чтобы к девушкам не подходили.
– Жрица небесного огня.
– Жрица дикого огня.
– Жрица негаснущего огня.
Девушки засыпают стоя. Колени подламываются. Тела падают в пламя.
– Вытаскивайте!
Чувствую усталость. Отправляю её серые потоки в белую линию связи, чтобы оградиться от неё.
Новая троица выходит в центр.
– Жрица плодородной земли.
– Жрица камней и металла.
– Жрица пустынь.
Последний Воздух.
– Жрица северного ветра.
– Жрица морского бриза.
– Жрица бурь…
Мне трудно стоять на ногах.
– Васса, – зовёт голос Мага.
Ищу источник голоса там, где источает уксус белый канал. Его там нет. Тёплые сквозь пальто пальцы сжимают локоть. Маг не даёт почве уйти из-под ног.
Оборачиваюсь – Маг стоит рядом.
– Васса, ты сможешь подняться в свою комнату без помощи?
– Да… конечно, да…
Маг отпускает меня и идёт к лежащим девушкам, укладывает себе на плечо одну, потом вторую на другое, последнюю предоставляет тащить старикам.
– Куда нести?
– Что? – тупо спрашиваю я.
– Дюжина пустых комнат на втором этаже, – отвечает за меня Стахий. – Там должны быть Захар и Чи, покажут.
Маг без дальнейших вопросов быстро шагает к Храму. Чёрный силуэт уменьшается на фоне серого, неразборчивого в наступающей ночи монолита Храма. Любое действие отдаёт магией. Знаю, он видит магию повсюду в этой скрадывающей темноте февральской ночи.
Оступаюсь. Нога криво подворачивается на каблуке. Не падаю, но лодыжку пронзает болью. Гози остался один. Растерянно стоит у последней маленькой фигурки, сложившейся на голой земле острова в позу эмбриона. Все двенадцать сворачивались эмбрионами. Им ещё предстояло дорасти до полноценных дочерей Стихий. За ночь.
Справляюсь с неприятным ощущением в лодыжке. Ноги слушаются плохо, но я направляюсь к Гози, чтобы помочь нести последнюю. Подхватываю маленькое тело, сжав руки в замок под грудью. Тяжело. Курточная ткань скользкая, всё время хочется перехватить, но хрипло дышащему Гози станет ещё тяжелее, если я стану замедляться. Приходится сильнее сжимать пальцы на ткани. Почти все старики задействованы в перетаскивании ценного груза. Стахий идёт впереди, как самый старый не обременён тяжестями.