Теперь самое сложное для меня – перенести лицо на бумагу, ведь я не художник. Спроецировал изображение на бумагу и начал обводить каждую черточку. Похоже на то, как мы в школе перерисовывали на окне чертежи… Закончил весь мокрый как мышь, даже в ботинках хлюпало. Голова разваливалась… Последний рывок. «Искалка» запустилась с трудом. Представил город с высоты. Так… в круг поиска попали три дома, один огромный, на двенадцать подъездов, и три поменьше, на четыре. Перевернул лист, схематично нарисовал дома, улицы вокруг них, проезды… Обвел кругом, продолжил рисовать дальше. Трансформаторная будка, остановка, школа, детский сад… Почувствовал, как меня трясут за плечо, в усталый мозг наконец проникли слова…

– Все, остановись, все! – Сергей. – Мы знаем, где это! – забрал у меня лист, передал кому-то. – Давай работай!

Я посчитал свой долг выполненным, и утомленный мозг наконец отключился.

Проснулся, непонимающе уставился в серый потолок.

– Очнулся?

Я повернул голову, в кресле сидел Сергей. Где-то в голове открылся шлюз, пошла предыдущая информация. Вспомнил.

– Д-да… – прохрипел, заикаясь. – В-воды…

– Держи. – Он подал бутылку минералки. – А ты чего заикаешься?

Я присосался к бутылке и пил, пока вода не закончилась. Вытер губы.

– П-перенапрягся… с-сейчас п-пройдет, – активировал «лечилку». Полегчало. – Сколько времени? – Как хочется пить… – Серег, есть еще вода?

– Время… Скоро утро, шесть почти. А вода есть. – Он поднял еще одну бутылку с пола, открутил крышку, дал в руки. – Специально для тебя четыре взял. У тебя точно обезвоживание. Пока я тебя раздевал, с одежды литра два воды на пол стекло… Ты три часа потел под тряпками. Я уже тогда поверил, что у тебя все получится. А уж когда рисовать стал, как компьютер, даже мой зам офигел, честно.

Я, не останавливаясь, выдул еще полтарашку. Странно, мало что помнил. Казалось, не так много времени прошло…

– Нашли урода?

– Нашли… Уже и раскололи до самой задницы. – Без энтузиазма сказал Сергей.

– Чего тогда такой нерадостный? – спросил я. – Педофила взяли, самое время вертеть дырку в погоне.

– У него отец судья, мать прокурор… Могут развалить дело еще до суда…

– Ладно, Серег, я домой. Начнут разваливать, звони. И не свети меня. – Я встал, покачнулся. Голова кружилась.

– Придумаем что-нибудь. – Он поднялся из кресла, посмотрел мне в глаза. – Девчонок твоих предупредили, не переживай. Вечером Пашка звонил, тебя искал, я сказал, что ты в отрубе.

Девчонки приехали ближе к обеду. Красивые, веселые, счастливые! Расцеловали меня прямо во дворе дома – под завистливым взглядом водителя микроавтобуса-такси. В обычную легковушку такое количество вещей просто не влезло бы – куча была просто огромной.

– Мы соскучились! – хором.

– Но я – больше! – мило покраснела Вика.

– Да, сегодня она больше! – подтвердила Катя и приказала мне: – Быстро неси ее в дом! А потом возвращайся за мной!

Что сказать, такие приказания я выполняю с радостью.

К вечеру мы закончили со всеми делами – близняшки поделили обе спальни между собой, здраво рассудив, что мне личная спальня не нужна. Потому как один я все равно спать не буду. Я не возражал. Потом они дружно распихали вещи по стенным шкафам-купе в комнатах, дружно приготовили ужин. А я сидел и глупо улыбался, попивая красное вино. Хорошо!

После ужина мы втроем уселись на диван, девчонки что-то мило щебетали, делясь впечатлениями, а я сидел между ними и млел. Да, сам себе удивляюсь…

– Володь, а мы теперь хозяйки? – Вика. Катя с нетерпением продолжила:

– Ну покажи нам домового!

– Хозяйки. Вы, Катя и Вика, – хозяйки. – Я лениво потянулся. – Теперь можете попросить Ерему сами. О чем угодно. Но не забывайте, что он не раб, а служащий по найму.