Девка эта оказалась весьма проворной в царской опочивальне и под царем, чем ему угодила так, что он отпустил Настю прочь и больше ей не занимался, будто ее никогда и не было.

Новая девка, по имени Дарья, не сторонясь Петра из-за его несуразности и резкого запаха, исходившего от немытого тела царя, выполняла все его прихоти, которые приходили на ум царю, начинающему познавать женщин.

На второй вечер, в спальне царя, Дарья бесстыдно опорожнилась в ночной горшок после царской службы, а Петр, смеясь, приказал:

– Эй, Федька, подь сюда и подотри задницу Дарье, чтобы она мне постель не испачкала.

Федор привычно исполнил свое дело, чувствуя, как влажная тряпица входит в округлости женского тела, убирая и очищая девку для очередной царской забавы.

–Что Федька? Хочешь попробовать девку?– спросил Петр, наблюдая за действием золотаря. – Давай вали ее на пол и мни, а я посмотрю! И, не дождавшись ответа, засмеялся: – Ты еще молод и потому не можешь иметь девку. Я царь и потому хочу и могу иметь девиц, а ты холоп и потому тискать девку хочешь, но не можешь. Давай, Дарья, покажем Федьке, как делается блудный грех, – молвил Петр и начал тискать девку, а Федор вышел из спальни, чтобы не смотреть на прелюбодеев.

С этого времени, царь Петр ощутив всю полноту своей власти над людьми, несмотря на юный возраст, стал постоянно и непреклонно удовлетворять все свои прихоти и похоти, угрожая за неисполнение наказанию плетьми или пыткой на дыбе.

Через год такой жизни, Петр среди бела дня схватил горничную своей сестры Натальи, затащил ее в опочивальню и там изнасиловал, не внимая крикам девушки о пощаде. После насилия, той же ночью, эта девка повесилась на конюшне, приспособив вожжи вместо веревки.

Петру доложили об этом случае утром.

– Ну и дура, – сказал царь и, откушав завтрак, пошел к потешному войску проводить маневры. К этому времени он имел более тысячи солдат, которых разделил на два полка, построил крепость Пресбург, которую эти полки поочередно защищали или брали штурмом, обстреливая настоящими ядрами из настоящих пушек, из-за чего много скота и всякой живности было побито на крестьянских полях, а среди солдат бывали убитые и покалеченные.

Но царь Петр уже научился живых людей считать за деревянных солдатиков и потому не испытывал ни жалости, ни сострадания к ним.

Меншиков. Начало

Прошел год. Царь Петр еще вытянулся вверх и стал на голову выше всех окружающих его родственников, бояр и холопов. На несуразно длинном туловище царя, заканчивающемся длинной шеей, размещалась маленькая головка, которая осматривала выпуклыми кошачьими глазами окружающий мир, не выражая ни страсти, ни радости, ни печали. Царь входил в возраст юношества и еще не знал, как ему распорядиться своей властью, доставшейся ему случайно, по рождению, а не по способности, но уже умело пользовался царским пожеланием, удовлетворяя две страсти: воинские игры и плотскую утеху с девками.

В воинских игрищах царь проводил все свободное время, обрядив свое потешное войско в иноземное платье и устраивая потешные баталии. Иноземное одеяние своих войск Петр заимствовал по совету иноземных офицеров и чтобы его солдаты не были похожи на стрельцов, от которых он натерпелся страха пять лет назад, когда был провозглашен царем вместе с братом Иваном и чуть было не лишился жизни от стрельцов, за что и возненавидел их лютой ненавистью.

Освободившись от воинских забав, Петр переходил к забавам плотским, выглядывая девок по всему царскому дворцу и затаскивая попавшую ему на глаза девку в свою спальню, где сильничал ее не давая пощады, а получая порой, отпор зверски избивал невинную холопку и приказывал отослать ее в деревню или насильно выдать замуж за какого-нибудь холопа в возрасте и желательно уродливого. Будучи сам внешне уродлив и уже осознавая это, царь Петр благоволил к другим уродцам и потому в его обществе водились карлики и карлицы и просто убогие телом или разумом.