Радость моя оказалась недолгой: в дверь позвонили. Поскольку я так и не сумел ее открыть, даже изнутри, мне пришлось подняться на второй этаж, и в окно я увидел, что возле дома топчется Уолтер, изрядно промокший и растрепанный.

– Эдриен, вы не имеете права вот так взять и бросить меня!

– Но я вас никуда и не уносил, насколько я помню!

– Сейчас не время для глупых шуточек, моя карьера в ваших руках, понимаете?! – заорал он во всю мочь.

Соседка открыла окно и предложила впустить моего гостя, как она впустила меня, через садик. Ей это совсем не трудно, наоборот, даже приятно, поскольку в противном случае мы перебудим всю улицу.

– Весьма сожалею, что пришлось вторгаться к вам, но у меня не было выбора, – заявил он, ввалившись в мою гостиную и оглядевшись. – Кстати, ваша конура, как вы ее назвали, совсем недурна.

– Одна малюсенькая комнатка внизу и одна наверху!

– Да, но я не так представлял себе скромную квартирку из двух комнат. Надо же, ваша зарплата вам позволяет снимать целый коттедж, хоть и небольшой?

– Надеюсь, Уолтер, вы пришли в такой час не для того, чтобы оценивать мое наследство?

– Нет, еще раз прошу прощения. Эдриен, мне действительно требуется ваша помощь.

– Если вы намерены снова обсуждать этот нелепый проект с Фондом Уолша, то это пустая трата времени.

– Хотите знать, почему ваши исследования никогда не получали поддержку Академии? Да потому что вы волк-одиночка, потому что вы работаете всегда один и только на себя, потому что вы не можете работать в команде.

– Я в восторге от того, как точно вы меня описали, надо сказать, портрет даже лучше оригинала! Перестаньте наконец лазить по всем шкафам, виски должно быть вон там, рядом с камином, – ведь вы его ищете.

Уолтер неспешно вытащил бутылку, взял с полки два стакана и растянулся на диване.

– Надо же, у вас очень уютно!

– Можно подумать, я вас приглашал!

– Не надо издеваться, Эдриен. Думаете, пришел бы я унижаться перед вами, если бы у меня был иной выход?

– Какое же это унижение? Вы сидите здесь и пьете виски – между прочим, пятнадцатилетней выдержки.

– Эдриен, вы моя последняя надежда. Может, мне упасть перед вами на колени и умолять? – продолжал мой незваный гость.

– А вот этого не надо! Уолтер, ведь у меня нет ни малейшего шанса получить премию. Зачем же вы так стараетесь?

– Разумеется, вам дадут премию, потому что ваш проект – самый увлекательный, самый амбициозный из тех, с которыми я ознакомился за годы работы в Академии.

– Если вы хотите обольстить меня сладкими речами, то лучше отправляйтесь домой, и бутылку можете забрать с собой. Уолтер, мне очень хочется спать.

– Я не собираюсь вам льстить, я действительно внимательно прочел вашу диссертацию. Эдриен, это прекрасная работа, в ней каждое положение документально подтверждено.

Состояние моего коллеги внушало жалость. Таким я его никогда не видел: обычно он держался отстраненно, даже высокомерно. Самое ужасное, что он, похоже, говорил искренне. Последние десять лет я искал в далеких галактиках планету, похожую на нашу, но в Академии мало кто одобрял мою работу. И вдруг такой резкий поворот, такое неприкрытое соглашательство – даже забавно.

– Предположим, я получил и передал Академии эту премию…

Едва я произнес эти слова, как Уолтер сложил руки, словно собирался молиться.

– Уолтер, не пугайте меня. Вы что, пьяны?

– Угу, но это ничего, Эдриен, продолжайте.

– Но вы хоть что-нибудь соображаете? Вы способны отвечать на простые вопросы?

– Ну конечно, только не тяните, задавайте их поскорее.

– Допустим – хоть шансы и ничтожны, – что я получу эту премию и как истинный джентльмен тут же передам ее Академии. Какую часть этой суммы совет выделит на мои исследования?