Координаты какой-то точки на одном из холмов возле Марселя. На участке от неизвестно чего и до неизвестно чего. Де Пальма свернул обе карты вместе в трубку и перевязал веревкой, которая валялась на полу. Он вернулся на палубу и, найдя место, укрытое от ветра и брызг, сразу же позвонил по номеру, который ему дал капитан порта. Ответил женский, немного разбитый голос:

– Это секретарь доктора Кайоля. Я вас слушаю.

– А? Простите. Я, должно быть, ошибся, – извинился де Пальма и прервал разговор.

С доктором Кайолем он был знаком уже давно. Это был психиатр, который уже много лет лечил Тома Отрана.

Полина Бертон никогда не погружалась под воду одна. В это утро ее сопровождал Тьери Гарсия – молодой ученый, специалист по мадленской культуре, заменивший Фортена.

Спуск ко входу в пещеру Ле Туэн проходил без помех. До глубины десяти метров рельеф сохранял свою ярко-зеленую окраску. По этому изумрудному фону были рассыпаны черные пятна, – это морские ежи укрывались в углублениях скал. Разноцветные рыбы-юнкера[23] отщипывали кусочки от кораллин[24]. Гарсия указал Полине на лангуста, который отступал в свою узкую каменную нору, немного опустив антенны.

Два археолога медленно приближались к тускло окрашенному, почти вертикальному спуску.

Чуть ниже их ожидало хаотическое нагромождение камней, которые каким-то образом умудрялись сохранить равновесие. На глубине восемнадцати метров свет начал тускнеть. Все цвета медленно исчезали в черноте, которая еще сохраняла синий оттенок.

Через одинаковые промежутки времени Полина выпускала в воду длинные цепочки пузырьков кислорода. Над головой у нее были серебристая поверхность моря и длинная «нить Ариадны», дальний конец которой словно растворялся в проникавшем сверху свете.

На глубине тридцати метров Полина долго водила лучом фонаря по поверхности скалы, поднимавшейся, как стена, над едва видимым отсюда дном.

Природная наблюдательность еще никогда не подводила ее. Полина заметила, что несколько водорослей и один спирографис[25] сорваны со своих мест. Она запомнила это и отодвинулась от стены.

Тридцать восемь метров. Полина опустила глаза и отыскала взглядом вход в пещеру. Перед входом ее ждал Гарсия. Над входным отверстием висела табличка из нержавеющей стали:

Теперь Гарсия плыл первым, а Полина – на расстоянии двух метров позади него. Два раза ее баллоны задевали поверхность скалы, и скрежет стали, царапавшей известняк, резал Полине уши. Свист редуктора с каждым медленным вдохом становился все пронзительнее и все больше привлекал к себе внимание.

Полина не позволяла себе ни о чем думать до тех пор, пока не выйдет из этой длинной каменной норы. Ей казалось, что холодная вода сдавила ее, как невидимые тиски.

Когда женщина-археолог выплывала из первого подводного зала, ей показалось, что в одном из бесчисленных туннелей, проникавших в каменное чрево горы и в нем терявшихся, был виден свет лампы ныряльщика.

Сразу за выходом ее ждали на скале веревки и алюминиевая пластина, необходимые для продолжения спуска. Два техника, которые спустились сюда раньше, уже приготовили для них эти вещи и теперь устанавливали освещение.

Полина выпрямилась. Ее ноги еще болели от холода и движения ползком по туннелю.

Женщина-ученый сняла ласты, откинула с головы капюшон и сделала несколько шагов в сторону длинных, окрашенных в черный и желтый цвета реек, которые служили ориентирами при топографической съемке.

– Сюда нужно больше света, – сказала она, показывая на участок, находившийся в полутени. – Сегодня и в ближайшие дни мы будем работать здесь.