— Боже, я привлекаю одних психов!

— Серега был нормальным, — сказала Тома и, поймав взгляд подруги, осеклась: — Прости. Прости, хорошо? Просто… все время вспоминаю, как весело нам было раньше. И Серега… он тоже тебя вспоминает постоянно.

— Мы не сойдемся, как прежде не будет, — отрезала Юлька и ушла от дальнейшего разговора под предлогом обновить бокал с лимонадом. Хотя от сладости уже свело рот.

3. ГЛАВА 3. Первом делом бывший

Серега, Серега, Серега… Сибиркин.

Можно нагнать пафоса и сказать, что он был ее первой любовью, но это не совсем так. Он был чем-то большим. Человеком, которому жалкая Юля Ветрова впервые доверилась настолько, чтобы открыться и хотя бы попытаться организовать настоящие отношения. Симпатичный, веселый и задорный, очень неглупый, постоянно что-то выдумывающий… эдакий вечный двигатель. Он очаровал ее сразу, у них все быстро завертелось, но Юлька всегда держала в голове мысль, что это ненадолго. Только на лето. Они неизбежно расстанутся, потому что… потому что в парней вроде Сереги Сибиркина влюбляться нельзя. И серьезные отношения с ними тоже не построить. Это аксиома. Может, только лет через двадцать, когда все это безудержное веселье хоть немного в нем потухнет.

Но их отношения каким-то образом продержались дольше одного лета. Они понимали друг друга слишком хорошо и находились на одной волне, и в итоге не расстались. А зря. Теперь-то Ветрова видела это четко – стоило быть умнее и все обрубить, а она не смогла. Погрязла в этих отношениях. Спустя год или два расставаться куда сложнее, чем в самом начале, особенно, когда и причин-то особенных нет. Кроме одной – полное отсутствие поддержки.

Причину Юля для себя сформировала не так давно, анализируя прошлое уже с холодной головой. Сначала это были какие-то фантомные ощущения неправильности происходящего, хотя ничего неправильного вроде и не было. Как посмотреть. Не то, чтобы Ветрова ждала от своего парня особенных свершений, Луны с неба или поверженных драконов, но какой-то малости ей все же хотелось. Хотелось хоть вечерок побыть слабым котенком, которого греют сильные надежные руки.

Но все было… иначе.

Когда Юля рассказала Сереге о приставаниях отчима – ее самом страшном и жутком секрете, ее пожизненной травме, Серега потрепал ее по голове, заглянул в глаза и сказал, что все будет хорошо. И Юля ему поверила, ведь он так улыбался и, чтобы стереть ее горе, позвал кататься на сноубордах с друзьями. Было действительно весело и хорошо… а потом Серега об истории с отчимом забыл, словно ее и не было. Словно это не было важным моментом отношений, а так… проходной истерикой, которую легко успокоить веселой поездкой за город.

Дальше больше.

Когда Юля рассказала Сибиркину о ссорах с матерью, он сказал, что все будет хорошо: она сильная, она справится. Больше он о матери не спрашивал, потому что… скорее всего он выкинул эту историю из головы быстрее, чем девушка закончила изливать душу. Зачем голову забивать плохим? Когда она рассказала Сереге о проблемах с учебой, он сказал, что она… да, сильная и справится. И все будет хорошо, разумеется. Как иначе-то.

И таких историй просто тьма тьмущая, они похожи между собой, словно близнецы.

Поначалу Юля считала это нормой. Ну что ждать от другого человека? Что он побежит вместо нее учиться? Выслушал, и ладно. Но… черт побери, как это бесило каждый раз. В конце этих отношений ее просто разрывала безудержная ярость из-за тупых ответов Сибиркина и его вечного: «Ты справишься! Дерзай и удачи, ты у меня сильная, независимая! А если не справишься, мы вон к Томке с Эдом в гости завернем, как раз давно не были. Отдохнешь с ними душой и забудешь о проблемах…». Все еще совпало с ее переводом, когда от стресса, нервов и материнских криков в телефонную трубку она едва не сгрызла все ногти вместе с пальцами. Тогда-то она и поняла, что одной лучше. Проще справляться без этой глупой и неоправданной ярости, без каких-либо надежд. К черту весельчака-Серегу, его веселую жизнь и его легкость. Надоело до ужаса.