И только Марина приветливо сказала:

— Всегда рада новым лицам.

Вскоре приехала пицца и другие закуски, все собрались в гостиной и загалдели про полеты и трудоустройство. Тома притащила бокалы и стаканы на выбор – напитков у Исаевых, как все уже давно звали эту парочку, всегда было много. Отец Эдика летал по всему миру и чего только не привозил, а сын все это тащил потом в универ приятелей угощать. В Эдике была хороша его щедрость к друзьям.

— Что будешь? — спросила Тома у Юльки.

— Я сделала горячий шоколад, буду его. Мне завтра готовиться к зачету.

— Поняла. А Руслан что будет? — Тома повысила голос, обращаясь к парню. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и выглядел равнодушным. Но пока остальные парни, перекрикивая друг друга, говорили о полетах и авиакомпаниях, он вынужден был стоять рядом с девчонками.

Зря Юлька его притащила, зря.

— Я не пью алкоголь, — сказал он.

— Какие вы серьезные, — посмеялась Тома и ушла дальше.

— Посидим часок и уйдем, хорошо? — Ветрова чувствовала свою вину за этот вечер. За парней, которые словно нарочно вычеркивали Руслана из общей беседы, на Серегу, который зыркал с намеком на победу, что даже не имело смысла. Какую еще победу? Почему расставание, даже самое на первый взгляд дружеское, все равно ни черта не дружеское?

Руслан посмотрел на Юльку своим фирменным внимательным взглядом:

— Зачем так торопиться? Мне все нравится.

— Нравится?

— Конечно.

— Ну раз нравится…

Тома достала настолку – в этот раз экивоки. Не менее получала все спорили о том, как же играть – только за себя или в командах. Если в командах, то сколько человек должно быть в каждой. А потом как делиться. Ничего нового, каждый игровой вечер начинался с бурных споров, но без неловкости не обошлось – Юльку упорно толкали в команду к Сереге, снабжая все это шутками. Не обидными, а вполне себе приятельскими, но все равно напрягающими – сколько можно? Хотя Ветрова уже знала ответ – эта пластинка заела как минимум до выпуска Сибиркина.

В итоге они все же разделились и разыгрались. Юля постепенно начала радоваться, что пришла, а ведь могла сейчас в общаге разглядывать учебники и опять унывать. А эти экивоки здорово отвлекали и заставляли смеяться до упаду, глядя, как Колян пытается изобразить словосочетание «салатовая уховертка», а Марина объясняет, что такое галиматья, но никто не может это отгадать. Этот простой вечер был так нужен Юльке, которая в последнее время стала даже слишком сложной и грузной. Она и сама это понимала, но любые радости упорно откладывала на потом: потом после перевода, потом после экзаменов, потом после сдачи хвостов…

А смешнее всех, вместе взятых, оказался такой серьезный Руслан Владимиров. Он что-то показывал, стоя в центре комнаты, но Юлька вообще не могла осознать, что именно. Просто завороженно смотрела. На него, на пятно от сливок на его водолазке, на сурово сведенные светлые брови и взгляд голубых глаз. Каждый раз Руслан смотрел только на нее так, словно остальные не имели значения. Юлька вдруг вспомнила момент на кухне, посмотрела на его губы и пунцово покраснела, будто выпила бокал вина.

— Это «Любовь и голуби»! — крикнул кто-то.

Руслан кивнул и сел рядом с Юлькой. От него приятно пахло шоколадом – он тоже его пил. А Ветрова, похоже, слишком расслабилась, потому что позволила себе сидеть так близко и даже не подумала отодвинуться. Опять эти неверные сигналы… или, быть может, очень верные? И Юля расслабилась настолько, что ей подумалось, что… Руслан же ей нравился, глупо это отрицать. И нравился сильно. Да, он первокурсник и какой-то даже слишком серьезный, да еще не без странностей – чего стоит его признание в любви в столовой… нет-нет, самолеты все еще первым делом, но ведь можно попробовать? Не нырять в отношения, разумеется, а просто дать шанс кому-то новому. Может, именно это и было ей нужно все время.