. Не совсем в чистом свете рисуется здесь и римская курия; в двух местах послание дает право предполагать подкуп ее. Зная, что материальные выгоды руководили римской курией почти во всех столкновениях ее со славянами, что сбор дани со славян является весьма выдающимся фактом в самом послании немецкого духовенства, мы не имеем причин сомневаться именно в таком объяснении следующих мест. «Варварские набеги язычников не позволили ни самому мне представить вам, ни через других послать причитающиеся сборы. Но так как по милости Божией Италия освобождена, то при первой же возможности обещаюсь препроводить их к вам». В этом обстоятельстве нельзя не признать по крайней мере некоторого объяснения, что папа легко примирился с притязаниями зальцбургского духовенства на Моравию и Паннонию. Другое обстоятельство, наводящее на то же предположение, – это хвастовство мораван, что им немало-таки стоили эти епископы.

Князь Моймир склоняется перед Арпадом и признает подчинение Великой Моравии венграм. С картины М. Мункачи

И из этого письма, и из фульдских летописей видно, что до 899 г. Моймир II еще не терял надежды на благоприятный исход дел: он обращался к папе, просил его о высылке епископов для устройства страны, вошел даже в сношения с уграми и нанимал их в военную службу, имел еще силу поддерживать немецкого маркграфского сына в его стремлениях утвердиться в марке; главного врага он видел в немцах. И действительно, занятый и ослабляемый вторжениями немцев (898–901 гг.), он не мог ни сделать приготовлений, ни выставить достаточной силы против угров.

После вторжения в Паннонию в 894 г. угры до 900 г. не имеют столкновений со славянами; может быть, Моймир уступкой некоторых областей принужден был купить у них мир, чтобы выдержать внутреннюю борьбу с немецкой партией и потом внешнюю с баварцами. Возвратившись из похода на Италию, угры отправляют в Регенсбург посольство ко двору Людовика Дитяти; но предложения их не были приняты. Тогда двумя отрядами идут они на Паннонию и Восточную марку; один отряд опустошил Паннонию, другой прошел Баварией до Энжи. Герцог Люитпольд, могущественный маркграф всех славянских марок в то время, поспешил навстречу врагу и разбил его на левом берегу Дуная. Повторяется постепенный и сильный напор угров на Моравию и Паннонию; они осаживаются в Хорутании в 901 г., от Тиссы доходят до Моравы, и вскоре затем имя Моравии бесследно пропадает из летописей. Не сохранилось известий, что предпринимал против угров князь Моймир, не знаем даже, когда угры одержали над ним решительную победу. Есть основания думать, что общая опасность от угров сблизила немцев и славян, что моравский князь пал в той же битве с уграми, в которой и герцог Люитпольд. Из тогдашних людей только герцог Люитпольд понимал всю опасность угорского соседства. После сражения с уграми в 900 г. он сейчас же приступает к сооружению крепости на Энже – Энсбурга, делается опекуном короля Людовика; другой королевский родственник, граф Сигхарт, строит крепость Эберсберг на Инне. Но многие не думали о грозящей опасности; при дворе заняты были соперничеством и распрями, Людовик разбирал ссоры и мирил своих любимцев. Набеги угорские как будто нисколько не изменили существующего порядка: на Дунае все еще происходила живая и деятельная торговля. Король Людовик по жалобам баварских епископов, аббатов и графов на незаконные притеснения относительно таможенной пошлины поручил маркграфу Арибо с другими чиновниками Восточной марки исследовать это дело. Королевскими поверенными были архиепископ Титмар, епископ Бурхард и граф Оттокар. На собрании в Раффельштеттине они наводили справки о том, какие были пошлины на Дунае со времени Людовика Немецкого до Арнульфа, ибо обычная дань и должна была сделаться законной. Раффельштеттинский торговый договор, любопытный вообще для истории торговли и производительности в придунайских странах, показывает, что между 903 (смертью епископа Рихара Пасовского) и 907 гг. (большой угорской битвой) Дунай был открыт для свободной торговли немцам и славянам и что между теми и другими были тогда мирные отношения.