В один из дней мы вынужденно оставили дом, уселись на карч (шестиместный летательный аппарат) и отец, недолго думая, взял курс в поселение Гавлац, располагавшееся вдали от зоны боевых действий. Там у отца были знакомые. Он рассчитывал какое-то время побыть у них, тем более что недалеко от Гавлаца было еще одно наше летнее жилище – дицих (дачный домик). Я несколько раз там отдыхал. Поблизости росла небольшая рощица веручуинов (марсианских деревьев), вокруг было тихо и пустынно. Местность была холмистая, а рядом, что немаловажно, протекал шийрий (канал-речка). Захолустье, конечно, но за неимением лучшего пристанища нам ничего не оставалось, как проследовать туда.

В Гавлаце правил в то время Мухат, один из помощников правителя Удвила. В его распоряжении было около пятисот воинов, соответствующим образом вооруженных и снаряженных, что было немалой силой, если учесть, что мужчины организуют еще отряды ополчения. Только не вышло так, как мы все предполагали. Никто не знал, что Мухат на самом деле был предателем и готовился передать Гавлац в руки жесткого правителя соседней зоны – Урэны. В результате наступления Урэна рассчитывал полностью захватить вэцлах Удвил и его столицу Мэарэю, где мы и проживали. При этом, как справедливо считал отец, столицу защищать не будут, а сдадут без боя, что и произошло, поскольку армия, защищавшая наш вэцлах, была разбита в двух сражениях. А уцих нашей зоны, им был Каоба, видя сложившуюся ситуацию, согласился в обмен на гарантии, что столицу не разрушат, передать ее врагам. Урэна, конечно, был доволен и обещал Каобе не трогать Мэарэю, но это касалось правителя и его окружения. Нуйгам гарантий никто не давал. Они должны были умереть, и мы вместе с ними.

Отец принадлежал к касте оцаланов (интеллектуалов). Он был разработчиком самых различных проектов, оборудования, простейших предметов, так необходимых в обиходе. Таланты его, впрочем, распространялись также и на строительство самых различных жилищ и сиев (укрепленных поселений). Отцу было уже двести двадцать пять ургов. Он зарекомендовал себя на работе и имел разрешение жить до пятисот лет, возглавляя отдел таких же, как и он, оцаланов.

Работал отец в Нэируме, в центре, где в одном месте были сосредоточены тысячи оцаланов, занимающихся как разработкой всевозможных проектов, так и их практической реализаций в мастерских и доанах – огромных крытых сооружениях, где производилась сборка и апробация оборудования и не только. При Нэируме было сразу несколько поселений, в одном из которых я родился и жил до того времени, как отец и мать не получили колуум (отдельный дом) в Мэарэе.

Наша семья, когда мне исполнилось шестнадцать лет, переехала на новое место жительства, но я никак не мог привыкнуть к обстановке, которая меня раздражала. Ведь с детства я привык к другим условиям. А тут столица, суета, спешка, тысячи целгов (летательных аппаратов), снующих в воздухе, и сотни тысяч лиц, с которыми ты не знаком. Не то, что в поселении при Нэируме, в котором все тебя знают, как и ты их. У меня были друзья, с которыми я вынужденно расстался. Так всегда бывает, когда в твоей жизни завершается один период и начинается другой.

Впрочем, отец сразу сказал, что в Мэарэе я буду только учиться. А как выучусь, то он сразу же возьмет меня к себе в Нэирум. Были школы и при нем, но отец, посоветовавшись с матерью, решил мне, как он считал, дать самое лучшее образование, которое только могло быть. Муций (лицей и институт в одном лице) Ао-Вагай был привилегированным заведением в столице. Дипломы об его окончании принимались в любых зонах, а не только в вэцлахе Удвил.