Ближе к вечеру территорию нового ресторана осчастливила ещё одна иномарка. Начищенная, блестящая, в капоте отражаются облака. Кажется, вдруг обидится, уедет и ведь обязательно заберёт с собой небо. Асфальт ранили металлические шпильки. Обошлось без видимых повреждений. Как с душой.

– Фариза! Очень рад, – ресторатор шествовал навстречу, обнимая букет жирных гортензий.

– Нахал! – воскликнула self-made дива. – Как ты смеешь покушаться на моё сердце?

– О, даже не рассчитываю. Знаю, не достоин. Сражаюсь исключительно за вашу ручку, – Ярослав обхватил ладонь Фаризы и коснулся губами тыльной стороны. Чуть повыше обнимаемого белым золотом сапфира Парпараджа.

Едва букет прильнул к пышной груди, иномарка выплюнула шофёра, и тот спешно избавил диву от цветочного груза.

– Прошу, – ресторатор указал на пажа Пашу, что возник из ниоткуда, позабыв эмоции.

Заходящееся солнце кусало глаза, но официант не позволял лицу ни единого сокращения мышцы. Стоял прямо, точно его позвонки не имели возможности гнуться. Белыми перчатками с достоинством поддерживал серебряный поднос. Два бокала с белым вином прониклись моментом и тоже замерли. Из вольностей дозволяли себе отражать тлеющие лучи.

– Это, полагаю, мой, – Фариза уцепила ножку того, чью чашу душили разноцветные ленты.

– Если только захотите, и вашим будет не только он, – улыбался ресторатор, – но этот да, приготовлен специально для вас.

– Ох, побежал адреналин по крови, – захохотала дизайнерша. – Особенно в свете последних событий. А это что? Ярослав, вы подлец! – из вороха лент показалась маленькая плоская коробка. Острые ногти прижали замочек, крышка немедленно рассталась с корпусом. На мятной перине возлежала она. – Не может быть! – ахнула Фариза. – Как тебе удалось? Я за ней сотню лет гонялась!

– Я чуть меньше, – улыбку оттенило смущение, одно из тех, что самцы умело впаривают самкам за правду.

– Глазам не верю! – дива ловко поженила брошь с платьем. – И, позволь узнать, в честь чего такая щедрость? Я в курсе, сколько она стоит! – укоризненно и в то же время легонько стукнула ногтем по украшению.

– Да? А антиквар уверял, что эта она бесценна.

– Не врал, собака. Ты хоть знаешь, какой это век? Для кого её делали? Да ну что я тебе тут лекции читать буду?! Нет, ну неужто замуж меня забрать вздумал? – густой смех оккупировал территорию, паж Паша не дрогнул.

– Не дерзнул бы. А сувенир, – Ярослав незаметно глянул на часы, – планировался к вашему вечеру, который не состоялся, как вы правильно заметили, в свете последних событий.

– Да уж, – Фариза причмокнула белым вином. – Жалко Софийку. Но Игорька ещё жальче. Выпустили его из психушки, не слышал?

– Вроде, родители его за границу отправили.

– Пффф, естественно. Куда нашим врачам до тамошних лекарей?! Тупость катастрофического масштаба! Вот кто им сказал, что там лучше? Ну ладно те, кто из купюр больше четырёх Хабаровсков зараз не видел, их можно понять. Им ничего и не остаётся, как свято верить в то, что за кордоном они были бы миллиардерами, не меньше. Но эти-то, с деньгами на ты, ну неужели здесь хорошую клинику найти не смогли? Или всё, что русскими буквами изъясняется, обязательно плохо?

– Абсолютно согласен.

Ресторатор не потерял интерес к беседе. Всего лишь не имел его изначально. В их среде, что вопреки почётному званию Высшее общество, нравы царили как в деревеньке Нижние Что Угодно. Все до боли в правом боку знали всё обо всех. Ещё свято верили в приметы. Так перечить Фаризе – к слезам. Что особо неприятно – к собственным. Нрав self-made дивы не давал шанса выйти из контакта неоплёванным. Дабы слюны, которая, уверяет большинство, содержит высокую долю неизвестного яда, осталось на сознании как можно меньше, а репутацию вообще б не задело, Ярослав конвертировал осторожность в уважение. Показное, разумеется. Как и всё в их обществе Нижние Что Угодно.