Как будто горючим плеснули – огонь взметнулся выше, встал стеной, как тогда, у меня дома.

– Падший принимает жертву! – провозгласил усатый монах.

Рокот, поднявшийся под каменной пробкой, я почувствовал даже сквозь кучу брёвен, пожираемых огнём. И вот теперь я заорал.

Там, внизу, таилось нечто реальное, живое, и оно собиралось меня пожрать. Это ему меня приносят в жертву! Я чувствовал, как оно тянется ко мне, зовёт меня, и это было страшнее огня, подступившего ко мне вплотную.

Я попытался молиться, но привычные слова будто выжгло из памяти, и вместо них я хрипло прошептал что-то вроде:

– Вверяюсь твоей силе, Огонь-прародитель, убереги меня от силы твоей и прими мою верную службу.

Я закрыл глаза: их жгло нестерпимо. Почувствовал, как вспыхнули рубашка, джинсы…

И вдруг, когда казалось, что не осталось ни одной не обожжённой клеточки моего тела, всё прекратилось. Мой крик, больше напоминающий визг, эхом разлетался по какому-то каменному помещению. Уж не то ли это святилище опять? Я что, обречён на вечное повторение этой шизофрении?!

Плотная ткань легла мне на плечи, сверху похлопали, видимо, чтобы сбить огонь. Я замолчал, тяжело дыша. Руки были всё ещё связаны, но столб исчез. Я стоял на коленях. Как и хотелось, я скрючился и плакал.

– Покричи ещё, если хочешь, – сказал тихий голос, показавшийся знакомым. – Тут никто не услышит.

Я поднял голову, тряхнул ею, сбрасывая накидку, и выдохнул:

– Почтенный Мелаирим…

Он улыбнулся в усы и склонил голову.

– Хвала Огню, теперь всё закончилось, – сказал он. – Мы не думали, что тебе дважды придётся пережить такое, но сила Земли оказалась сильнее силы Огня, и тебя притянуло в их святилище. Теперь мы это учли.

– Я так… так за вас рад, – пролепетал я, тщетно пытаясь сострить.

Мелаирим опять улыбнулся. Потом встал и снял с меня накидку. Это оказался его плащ. Пока он его надевал и застёгивал фибулой, я огляделся.

Да-да, опять помещение, выдолбленное в камне, как необычно. Окон нет, только одна дверь. В помещении не было ничего особенного, кроме статуи женщины, перед которой, прямо на полу, горел огонь.

– Это святилище Огня, – сказал Мелаирим. – И ты – один из немногих людей, знающих о его существовании. Это великая честь и немалая ответственность.

– Я хочу домой.

– У тебя сейчас, наверное, множество вопросов…

– Где моя сестра?

– На часть из них ответит моя племянница…

– Кто вы такие?

– На другие – я, когда вернусь. Сейчас мне, к сожалению, нужно…

– Почему я здесь?!

– Вечером мы поговорим с тобой, – закончил Мелаирим.

Он развернулся и пошёл к выходу. В проёме он разминулся с девушкой. Бросил ей, не останавливаясь: «Позаботься о нашем госте, Таллена», и ушёл.

Девушка посмотрела на меня и улыбнулась. У меня ёкнуло сердце. Оно всегда так делало, когда на меня обращали внимание красивые девушки – я помню все два раза, считая с этим.

– Привет, – сказала она, приближаясь ко мне какой-то особой походкой. – Для начала избавим тебя от этой одежды, вопросы потом.

Девушку звали Таллена. «Можно просто Талли», – разрешила она мне и велела следовать за собой. Мы вышли из святилища Огня, за которым оказался длинный коридор со множеством ответвлений. После третьего поворота я плюнул на то, чтобы запоминать дорогу. Тут сыграли свою коварную роль и мой топографический кретинизм, и то, что Талли постоянно говорила, но главным образом сама Талли.

С дядей её роднили густые чёрные волосы, завязанные в хвост. Она была высокой, стройной и носила облегающее чёрное платье, подчёркивающее все ключевые моменты фигуры. Один из этих ключевых моментов приковывал мой взгляд всю дорогу, где уж тут было повороты считать. Талли несла факел, и игра теней будто добавляла рельефности её формам.