Временами он опускался до того, чтобы наниматься проводником к людям, которые некогда были его ровней по части богатства. Он работал на богачей, отправляющихся порыбачить и поохотиться на множество озер, питавшихся водами реки Стикин.

В промежутках между этими вылазками в более культурные места бассейна Стикина Латтимер трудился на незаконно разрабатываемых участках, моя золото и копаясь на лесистых склонах долины. Каждые несколько месяцев он натыкался на небольшой золотоносный участок, и этого обычно хватало, чтобы дать ему призрачную надежду на то, что он наконец-то нашел главную жилу – ту самую, что снабжает золотом прииски Нома и остальные огромные месторождения Аляски. Однако маленькие россыпи, которые он находил, всегда оказывались незначительными: то было золото, оставленное потоком Стикина, жалкая тень россыпей, поджидавших нужного человека. Но и таких находок было довольно, чтобы в его сердце продолжала жить мечта.

Недавно Латтимера наняла группа студентов-выпускников из Стэнфордского университета; для него, учившегося в Лиге Плюща, это было второсортное заведение. Большинство студентов изучали живую природу, которая благоденствовала в районе реки Стикин, где почти не бывало людей, другие изучали жизнь индейцев тлинкитов и называли себя антропологами. Студенты двадцать два дня шли по южному берегу Стикина, делая записи, устанавливая оборудование и ночи напролет слушая громкую музыку. Латтимер подозревал, что они балуются наркотиками, но, пока ему платили, ему было на это плевать. Однако рок-н-ролл просто сводил старого проводника с ума, и он подозревал, что эта музыка так же мучает и обитателей дикой природы, которых студентам полагалось бы изучать.

Нынче днем Латтимер был расстроен сверх всякой меры. Он шел по берегу реки рядом с длинноволосым, худощавым студентом, настоящее имя которого было Чарльз Хиндершот Элленшоу Третий, но которого все звали Сумасшедшим Чарли Элленшоу. Чарли был одним из антропологов, не дававших Латтимеру спать по ночам своей музыкой и болтовней о социальной философии. Но этот парень был не робкого десятка. В тот день он со скуки бросил остальных и последовал за Латтимером, решившим по-быстрому осмотреть местность. Студента не испугало даже быстрое течение Стикина.

Золотоискатель пересек реку вброд в самом мелком месте, какое только смог найти, и шедший рядом с ним Элленшоу стал смахивать на утонувшую крысу. Его сумасшедшие длинные волосы намокли и растрепались, но когда проводник ввел мальчишку в воду, он понял: перед ним, как он говаривал, настоящий игрок.

– Итак, после стольких лет вы не нашли ничего, ради чего стоило прожить здесь так долго? – спросил Элленшоу, глядя на север, в сторону обширного склона плато.

Рассматривая некрутой подъем, он стянул свои дикие волосы на затылке кожаным шнурком.

– Я тебе так скажу: малость того, малость другого… Но ничего такого, на что стоило бы кидаться с ликующим воплем, – отозвался Латтимер.

Он наклонился, зачерпнул пригоршню гравия и просеял его меж пальцев.

Чарльз Элленшоу внимательно посмотрел на проводника, потом – на гравий и, увидев какие-то блестящие кусочки, тоже подобрал небольшую пригоршню.

– Тут есть золото, – сказал он, протягивая гравий бородачу Латтимеру.

Но тот даже не посмотрел на студента-выпускника.

– В Стэнфорде вас немногому учат, а, парень? – громко рассмеялся он и наконец повернулся лицом к Элленшоу. – Это пирит, сынок. «Золото дураков», сульфид железа. Его везде полно. Сколько идиотов из-за него вопили, что эта богатейшая жила принадлежит