Внутреннему взору Теольминта и Улианты открылись окружающие пространства. Кругом благоухал бамбуковый лес, рвущийся к свету сквозь кроны могучих кедров. Некий неведомый садовник рассадил хвойных гигантов, вдохновляясь, видимой только с высоты птичьего полёта, геометрически выверенной красотой. Она даровала каждому из кедров свободу для роста и позволила тянуться к небесам столетиями. Бамбук, подобно бунтующему юноше, искал в этом тенистом мире своё место под солнцем. Эта незримая битва растянулась в обширной, на сутки эльтасмирийского пути, лощине. С двух сторон её подпирали узкие и невысокие горные хребты, чьи скальные вершины раскрошились от старости. Но и их было достаточно, чтобы лес забыл о холодном дыхании далеких северных широт и наслаждался тропическим уединением, длящимся круглый год.
Однако в этой лесной гармонии таилось нечто загадочное. Диссонанс с лесной стихией вызывала отчуждённая от леса полянка правильной круглой формы в десяти минутах лесного пути эльтасмирия и часу того же пути человека. Именно к ней бежал хромой кхатаз, ломая персты леса – побеги и молодые деревца нижнего яруса, придавливая нервные окончания – грибы на скользких остовах павших деревьев. Поющий меч в это время шёл вдоль берега по кромке джунглей, время от времени останавливаясь и замирая. Он не ломал побеги и не наступал на грибы, но деревья боялись тёплой стали его оружия, срезавшего не одну лиану и срубившего не одну ветку.
Прочие образы отсеялись сознанием двух эльтасмириев, хотя в иных условиях они бы наверняка заинтересовались и мелкой междоусобной стычкой хартов – разумной лесной расы, отрядом гоблинов бесшумно крадущимся за лесным троллем, гигантским человеком с огромным волосатым хоботом вместо носа, поедающим фрукты с деревьев и другими занимательными событиями в разных частях большого леса…
Улианта и Теольминт вышли из слияния с расширенными зрачками.
– Он!!! Он превосходен!!! Этот …эти дикие земли… – только и смогла сказать Улианта.
Несколько мгновений эльтасмирии приходили в себя, разглядывая собственные ладони и прислушиваясь к дыханию.
– Теперь и нам нужно разделиться. – Вернулся к делу Теольминт. – Поющий меч сказал, что идёт за лошадьми. Здесь достаточно моего наблюдения. Хромой человек бежит сообщить о нашем прибытии в потаённое место. Даже сам Лес не знает, что скрывается на поляне. Здесь понадобится твоё знание культуры и языка.
– Нет! – Неожиданно резко прервала его Улианта. – Нам нельзя разделяться!
Теольминт не ожидал подобного напора от вечно сомневающейся, избалованной дочери посла, выросшей в окружении взрослых. Он вопросительно поглядел в ее васильковые глаза. Улианта не успокаивалась:
– Он не следопыт, а простые кхатазы не уходят в дикие владения природы в одиночку. Этот человек вступил в смертельный поединок с нетронутой людьми землёй, чтобы кого-то предупредить. Он рискует жизнью неспроста!
После слияния Улианта словно забыла слово «лес», переняв доселе безгласную мудрость грохочущей вокруг стихии. Теольминт увидел её отражение в глазах стоящей перед ним Улианты. Не говоря ни слова, он вынул из сумки плащ из лоскутов кожи лесных хамелеонов и первым исчез из вида щебечущих птиц, наблюдавших за эльтасмириями с третьего яруса могучего леса, залитого расплавленно-зелёным утренним светом…
Глава 3
…Для просмотра чужой памяти Вельсиоллу, как и всем архонтам, нужно было вести диалог, глядя собеседнику прямо в глаза. Это он и подразумевал, говоря о беседе своим методом. Через несколько фраз сознание архонта незаметно проникнет через колодец зрачков в воспоминания последних суток старосты, и он увидит образы событий так, как они запомнились собеседнику. Но после ухода Поющего меча Акира совсем раскис. Он беззвучно плакал, упершись взором в пол, прислуживал архонту и всё время бормотал непонятную фразу: