– Какие люди! Неужели это Уэйд-третий?

Я обернулся и увидел Тодда-13, одного наглого типа с курса алгебры, в окружении дружков.

– Клевые шмотки, чувак! – ехидно заметил он. – Где ты оторвал такую красотищу?

Мой аватар был одет в черную футболку и синие джинсы – один из стандартных костюмов, которые можно выбрать при создании аккаунта. Тодд-13 и его тупорылые друзья щеголяли в дизайнерских костюмах, явно купленных в виртуальном магазине за немаленькие деньги.

– Твоя мать подарила, – отпарировал я, не замедляя шага. – Кстати, передай ей спасибо, когда заскочишь домой пососать грудь и получить денег на карманные расходы.

Глупо, согласен. И все же виртуальная школа все равно школа, а значит, самое дурацкое оскорбление будет самым обидным.

Народ вокруг заржал, даже дружки Тодда-13 не удержались. Тодд-13 покраснел – а это значило, что он забыл отключить функцию отображения реальных эмоций и аватар послушно копировал его мимику и жесты. Он уже хотел что-то ответить, но я отправил его в игнор, улыбнулся и пошел дальше.

Возможность отключить кому-нибудь звук и не слушать оскорбления в свой адрес выгодно отличала виртуальную школу от настоящей. Я пользовался этой возможностью ежедневно. Самое приятное, что тот, кого ты отправил в игнор, понимал, что ты не слышишь ни одного его слова, и ничегошеньки не мог с этим поделать. Никаких драк в виртуальной школе не случалось – это просто не было заложено в программу. Вся планета Людус представляла собой «зону без PvP», то есть никаких сражений «игрок-против-игрока» (или player-versus-player) тут происходить не могли. Единственным оружием в виртуальной школе было острое слово, и я владел им уже очень неплохо.

В реальную школу я ходил до конца шестого класса, и это приносило мне мало удовольствия. Я был болезненно застенчив и неуклюж, имел заниженную самооценку и практически нулевые навыки общения в коллективе – результат детства, проведенного в OASISе. В Сети у меня были друзья, и общался я там без проблем, но в реальном мире необходимость взаимодействовать с людьми, особенно с ровесниками, повергала меня в нервный ступор. Я не знал, как вести себя и что сказать, а если и набирался духу раскрыть рот, то каждый раз говорил какую-нибудь глупость.

Одной из причин были мои неважнецкие внешние данные. Сколько себя помню, я всегда страдал лишним весом. Я не мог позволить себе нормальную еду и питался выдаваемым по талонам госпайком – то бишь сплошным крахмалом и сахаром. К тому же я проводил все свободное время в OASISе, так что единственной физической нагрузкой для меня был бег с препятствиями от хулиганов дважды в день – по дороге в школу и обратно. В довершение всего мой небогатый гардероб состоял из плохо сидящих шмоток с чужого плеча из благотворительных магазинов и секонд-хендов. Одеваться в эти обноски – все равно что нарисовать себе на лбу мишень.

Но я все равно как мог пытался влиться в коллектив. Год за годом на переменах я сканировал взглядом школьную столовку, как Терминатор Т-1000, пытаясь найти группу, которая бы меня приняла. Но даже другие изгои не хотели иметь со мной ничего общего. Я был недостаточно нормальным даже для ненормальных. А девочки… С девочками я и заговорить не решался. Они представлялись мне диковинными существами, инопланетянками – прекрасными и устрашающими. Оказавшись рядом с девочкой, я неизменно покрывался холодным потом и терял способность изъясняться связными фразами.

Школа для меня была дарвиновским опытом, необходимостью ежедневно терпеть насмешки, издевательства и изоляцию. К шестому классу я уже не был уверен, что сумею сохранить здравый рассудок еще шесть лет до выпуска.