Руководила группой опытная Регина VII. В отличие от большинства онойян, сорокалетняя женщина имела только одну специальность – командор диверсионно-разведывательных групп. Во всех четырех секторах она считалась лучшим разведчиком. Несмотря на такое суровое наименование должности, Регина VII обладала веселым нравом, который уравновешивал ее сильный характер. Сама командор нередко шутила в отношении своей профессии: мол, это ей досталось от земных прабабушек, которые служили в армейских подразделениях крошечного государства, окруженного враждебно настроенными странами.

Зоя IX должна была заменить Регину VII в случае гибели потомственной воительницы, а кроме этого, отвечала непосредственно за диверсионные мероприятия, то есть за подрыв коммуникаций и сооружений, механизмов жизнеобеспечения и иные, не менее опасные деяния.

По предложению Ныра выход на поверхность приурочили к празднованию Дня бесплотников, когда во всех четырех секторах проходил трехдневный карнавал. В это время горожане поминали всех тех, кто отправился на суд Всеблагого, после того как они оставили бренную плоть. Естественно, что в такой праздник особым почестям удостаивается и Госпожа людской плоти – Смерть, которая всегда оставалась первейшей помощницей Господа.

В эти дни разрешалось гадание, за которое в обычное время могли приговорить к электробичеванию, а то и к отсечению уха или носа. Множество людей устремлялись к невесть откуда взявшимся гадалкам и прорицателям. Сомнительные эксперты по будущему давали рекомендации относительно грядущей жизни и касательно вероятной смерти, которые они записывали на двух видах бумаги: красной и черной. Получив такие клочки и ознакомившись с предсказанием, вопрошающие гадалок сжигали бумажки в двух разных чашах, в каждой из которых оставался пепел: красный и черный. Перед выходом на карнавал жители космического города раскрашивали свои лица замысловатыми письменами и узорами упомянутых цветов, показывая тем самым, что они честны и открыты пред Всеблагим. В продолжение ритуала многие петроградцы заворачивались в коконы из полупрозрачной ткани, а внутри него привешивали на одежду несколько фонариков – это называлось «вызвать свечение души». С трудом узнаваемые даже близкими, горожане весело пили дурняковку, нюхали споры донной плесени, участвовали в кулачных боях и тонули в разврате, запретном и наказуемом в обычные дни. Во истину, лучшего времени, чтобы обойти сектор и не привлечь к себе внимания, не было!

Группа собралась до того, как наступили часы, обозначающие утро. Пять онойян неспешно надели поверх иглокостюмов женские платья обитательниц секторов. Кто-то надел закрывающие все тело платья в пол с капюшоном, как это принято у женщин голытьбы и окраинцев. Другие надели более вольные кафтаны длиною почти до колен с узкими эластичными штанами – такие носили обитательницы Срединных кварталов. Более высокий уровень социальной иерархии предполагал и более открытые наряды у женщин, но такая откровенность вряд ли подходили онойянам, закрытым до основания шеи живыми доспехами. Две девушки, которые должны были встречать соплеменниц на выходе из сектора и прикрывать их при необходимости, оставались полностью облачены в защитные костюмы, включая и шлемы. В задачи прикрывающих не входило участие в карнавале, в случае погони они обязаны были встать между воителями сектора и разведчицами, чтобы те без промедления донесли полученные сведения Епископу.

Группа из пяти онойян и Ныра планировали выйти из тоннеля в Мусорных кварталах, перенаселенных и шумных, и, под видом участия в празднике, собрать первичную информацию, чтобы определиться с дальнейшим маршрутом. Возвратиться на Донный уровень они собирались уже в одном из Срединных кварталов, для того чтобы в случае поимки осведомленного горожанина (энергетика, стража или прислуги Владык), его можно было скорейшим образом доставить вниз для допроса. Там же группу ожидало прикрытие, которое в узком тоннеле могло, если потребуется, ценой собственной жизни сдержать натиск и десятка охранителей.