– А ему знать и не нужно, – сказал Талли, поворачиваясь на стуле.

– Но если бы он узнал, что мы помогаем друг другу, мы оба остались бы без работы, а я не могу позволить себе так рисковать.

– Я тоже не могу прямо сейчас, – признал Талли, – но я надеюсь скоро заняться чем-нибудь получше. Здесь недостаточная плата для парня с моими мозгами и способностями.

– Я признаю, что за это платят не так уж много, – ответил Боб, – но в наши дни человеку нужно есть.

– Когда-нибудь я буду работать в Министерстве юстиции, – определенно сказал Талли. – Возможно, это произойдет не завтра или на следующей неделе, но я собираюсь туда попасть.

– Я думаю, что так и будет, – согласился Боб. – У тебя есть решимость продолжать в том же духе, пока ты этого не сделаешь.

Чего он не добавил, так это того, что дядя Талли сделает все, что в его силах, чтобы Талли получил повышение, и ни для кого не было секретом, что у Кондона Адамса были влиятельные политические связи, которые могли бы помочь Талли попасть в бюро расследования.

Талли был в разговорчивом настроении, и в такие моменты он проявлял приятную индивидуальность. Это был один из таких случаев, но Боба это более чем немного раздражало, потому что у него была работа, и каждая минута, проведенная в разговоре с Талли, означала дополнительное время за его столом.

– В последнее время у меня было странное чувство, что здесь все напрягается, – сказал Талли. – Даже сегодня вечером эта комната кажется мне не совсем подходящей.

– Это ветер и дождь, – сказал Боб, отрываясь от своей работы. – Когда завтра выглянет солнце, ты почувствуешь себя намного лучше.

– Я не знаю. Скажи, Боб, ты не слышал о чем-нибудь особенном? Возможно, от инженеров поступит что-то необычайно важное.

Боб не мог честно сказать "нет", поэтому он дал неопределенный ответ.

– Всегда есть разговоры, – сказал он.

– Конечно, я знаю, но на этот раз все по-другому. Я слышал, что отдел радиосвязи сделал несколько поразительных открытий, за обладание которыми не одна иностранная держава отдала бы несколько миллионов.

– Что, например?

– В том-то и дело, – признался Талли. – Есть только смутные разговоры; ничего, на что можно было бы указать пальцем.

– Я думаю, они хорошо скрывают это, – сказал Боб, который был полон решимости прощупать Талли и узнать, как много знает другой клерк. Теперь было очевидно, что Кондон Адамс разговаривал со своим племянником, вероятно, рассказывая ему по существу многое из того, что Мерритт Хьюз рассказал Бобу ранее вечером, и теперь Талли был на рыбалке, чтобы узнать только то, что знал Боб. Что ж, в эту игру могли играть двое, и Боб, склонив голову над своей работой, улыбнулся про себя.

– Ну, они никогда не рекламируют документы, которые посылают для постоянного хранения, – сказал Талли, – но ты знаешь, как обстоят дела в департаменте. Иногда у нас есть довольно хорошее представление о том, что происходит, даже несмотря на то, что все это запечатано и зашифровано специальным кодом.

Боб кивнул, потому что Талли был прав. Несмотря на секретность, которая обычно окружала подачу важных документов, клерки часто знали, что проходит через их руки, потому что даже у стен в Вашингтоне, казалось, были глаза и уши, и шепот перелетал из одного отдела в другой таинственным подпольным образом, который невозможно было остановить. Иногда догадки клерков были верны; опять же, все они могли ошибаться. Но именно во время таких разговоров, как этот, секреты иногда ускользали и попадали в руки мужчин и женщин, для которых они никогда не предназначались.

Подразделение Боба, которое регистрировало все радиодокументы, имело особенно хороший послужной список. Шеф, Артур Джейкобс, был ответственным еще до Второй мировой войны, и он с особой тщательностью подбирал персонал. Первая крупная утечка информации еще не произошла, и Боб горячо надеялся, что этого не произойдет, пока он находится в подразделении.