– Подожди минутку. – Вирия закрыла дверь. Через несколько минут она вышла в изящном голубом платье с кулоном золотой птицей с алмазными глазами и неохотно пошла со мной, не проронив ни слова.

Она взяла меня под руку. Я чувствовал, что Вирия опирается на меня, ей тяжело ходить. Она совсем побледнела, стала цвета луны и поникла, как увядающий цветок василек.

– Как чудесна ночь сегодня,

Славно веет ветерок,

Звезды нам сегодня дарят свет серебряный лучистый впрок,

Я гуляю под стенами по пушистенькой траве

С девушкой красивой очень, самой лучшей на земле.

– Да ты поэт оказывается! – Вирия подняла глаза и немного порозовела. – Погода воистину хороша, свежо, луна, как ты говорил, большая и яркая. А посмотри, как танцуют светлячки! Это чудесно. Спасибо тебе, Хемирин. – Девушка поднялась на носочки и осторожно поцеловала меня в щеку нежными губами.

– Свежий ветерок немного бодрит и приятно холодит кожу. Тишина, только пение ветра и шелест листьев слышны. – Я приобнял её и направился к беседке. Я всю дорогу пытался развеселить и разговорить её, и, как это ни странно, у меня неплохо получалось. Дойдя до места назначения, я завёл разговор о еде. – А какой сегодня на обед дивный олень был. Как его хорошо в маринаде продержали, интересно, куда дели рога и шкуру?

Вирия пихнула меня локтем.

– Тебе не жалко зверушек? Ты только о еде и думаешь, хотя, как и все другие мужчины. – Она резко переменилась в лице и ещё больше порозовела, мило улыбнувшись. – Слышишь, сова ухает. Тут водятся совы? А я не знала.

– Да. – Я тут же вспомнил, что пора идти. – Одна есть… Большая… И лохматая, очень вредная. Ты меня прости, мне нужно ненадолго отойти.

– Ничего страшного. Я подожду в беседке.

Я юркнул в кусты, где встретил Бавлия. Мы обменялись рукопожатиями и пожелали друг другу удачи. Я отряхнулся, взял букет и тихо подошёл к Фильпе. У меня затряслись руки, участилось сердцебиение. Я на мгновение закрыл глаза и выдохнул. Всё получится, конфликт разрешится и все будет хорошо.

– Доброго тебе вечера, Фильпа.

– И тебе… доброго. – Девушка махнула тёмными волосами и прищурила глаза. У неё задрожали губы.

– Прости, что так всё получилось. – я присел к ней рядом на каменную скамью. – Я перед тобой виноват. Я был… не прав. Не следовало мне тебя упрекать и корить… Извини. – Я протянул девушке букет. Она крепко обняла меня за шею и прижалась ко мне. Букет упал на мягкую зеленую траву.

– Я тебя уже давно простила. Всё ждала, когда ты сам придёшь, ведь ты же мужчина, а мужчины должны первыми идти на примирение. Я тоже виновата, что пыталась увести Бавлия у свей лучшей подруги. Какая я дура! Мне так стыдно. – Девушка засопела носом, проронила несколько слез. – И ты меня прости, Хемирин.

– Всё хорошо, Фильпа, всё хорошо. – Я ещё крепче прижал к себе девушку и тоже заплакал вместе с ней.

Еще несколько часов мы мило беседовали, любовались звездами, темными силуэтами, слегка освещаемыми тускло горящими солнцами, покоящихся на темно-серых металлических столбах в вазах. Фильпа рассказывала мне о книгах, которые прочла, было очень интересно за ней наблюдать. Рассказывая, она активно жестикулировала руками, вертела головой и водила по сторонам глазами. Говорила она очень быстро, почти тараторя, но четко, правда, я мало что успел усвоить и уловить из ее слов.

– Хемирин, а что мы сидим тут? Это уже неинтересно. Пойдем посмотрим воркуют ли наши голубки. – Фильпа осторожно встала с светло-серой каменной скамьи с резными красивыми узорами: петельками, капельками и завитками, и протянула мне руку. Я охотно встал и направился за ней.