Например, что Изиль разделен на двенадцать кварталов. Зажиточные горожане селились у подножия одного из трех городских холмов, на вершине которого возвышался королевский дворец.

На втором холме располагались ремесленные районы.

Зато третий, словно напоминание о том, что, взлетев высоко, можно упасть на самое дно, венчали зубцы массивной каменной стены, окружавшей Центральную тюрьму.

Даже отсюда я чувствовала тяжелые магические вибрации, идущие от этого мрачного места, потому что туда заточали еще и магов.

Именно центральная тюрьма стала последним пристанищем моего деда. Зато сейчас там держали истинного короля Имгора, которого собирались казнить завтрашним утром на Ратушной площади.

И я решила, что столица могла быть переполнена именно по этой причине. Но промолчала, не став делиться своими мыслями. Крутила головой, рассматривая дивные виды Изиля.

Вожатый Трегольд на своем хасторском ехал неподалеку от меня, и время от времени я ловила на себе его внимательные взгляды.

Караванщик продолжал за мной приглядывать, явно собираясь перевыполнить обещание, данное моему дяде. Потому что предложил мне остаться на постоялом дворе, где собирался заночевать караван, и я, конечно же, согласилась.

С чего бы мне возражать?

Только вот с постоялым двором вышла незадача.

В столицу прибыло так много народу, что привычное место, в котором останавливался караван, было забито под завязку. Мы отправились во второе, но приютили нас лишь в третьем – в бедном и грязном до невозможности «Бойцовом Петухе», рядом с борделем, в распахнутых дверях и грязных окнах которого мелькали полуголые девицы.

Комната мне тоже досталась так себе – даже не комната, а клетушка с мутным от грязи окном, из которого открывался вид на тот самый бордель.

Впрочем, я была рада и такой. Устала до полусмерти и уже готовилась к тому, что ночевать нам придется на улице.

Кое-как смыла пот и дорожную пыль в маленьком тазу, с трудом допросившись воды у замученной служанки. В кровать, несмотря на долгий день, лечь я решилась только после того, как заклинанием уничтожила всех клопов, которых в ней водилось несчетное количество.

Постельное белье меняли, кажется, еще в правление покойного Уго Гервальда, а одеяло… Хорошо хоть, Кай мне принес другое из запасов отца!

Ночью я спала плохо, несмотря на то, что поставила на комнату всю мыслимую и немыслимую магическую защиту.

Через окно до меня то и дело доносился зазывный смех девиц, у которых, подозреваю, выдалось много работы. Внизу, в обеденном зале, до утра пили и драли глотки – вопили песни во славу короля Ийседора, а из противоположного конца им отвечали здравицами в честь бедолаги Имгора.

Наконец, воинственные партии подрались.

Явился патруль, разнял забияк, забрав особо горластых и драчливых.

Под утро повздорили еще и маги – принялись метать друг в дружку заклинаниями – причем по тому же самому поводу. Я чувствовала всплески магических потоков и лениво размышляла, сожгут ли постоялый двор или все-таки обойдется.

Но обошлось.

Магов тоже забрали, но уже совсем другой патруль, а я лежала и думала о том, что мне немного жаль истинного короля, который на протяжении четырнадцати лет пытался вернуть трон Центина, но так и не смог.

И еще мне было жаль казненного деда, которого я даже не помнила.

Жаль, что распался брак моего отца, а папа добровольно заточил себя в деревне.

Жаль, что Райар Кеттер пострадал за идею, которой не суждено воплотиться.

Наконец, заснула.

Наутро в обеденном зале меня встретила поломанная мебель и недовольный трактирщик, поглядевший на меня с таким видом, словно это я во всем виновата. А еще Кай с Брассом, за обе щеки уплетавшие завтрак.