– Восточные моря представляют огромный интерес, – ответил офицер. – Я бы охотно изучал их и исполнял бы там любые поручения правительства. Тем морям принадлежит будущее.

– Да ведь это будущее! А в настоящем там пустыня. Общество офицеров там не отличается трезвостью и приверженностью наукам. Действительно, поле для деятельности там велико, но лишь несколько месяцев в году. Да искренне ли ваше желание? – спросил князь, кажется, более желая сам успокоиться, чем выяснить причину.

– Вполне искренне! – с жаром ответил Невельской, и лицо его, зардевшись, стало мальчишески юным. – Если ваша светлость находит необходимым для пользы дела, то по окончании вояжа я согласен немедленно возвратиться в Петербург. Но я бы хотел остаться в распоряжении губернатора Восточной Сибири.

– Ну, как хотите, – холодно сказал князь и снова стал прям, как палка. – Потом не раскаивайтесь.

«Кто его знает, может быть, верно, хочет там делом заняться. Дельный офицер и там был бы полезен. Там – Аляска, Калифорния, Амур, Япония… Молодость, фантазия, порывы. Но ведь там больше на берегу сидят, пьют горькую да доносы пишут или составляют несбыточные проекты великих открытий».

Князь вспомнил про генерала Муравьева, который только что назначен в Сибирь. У того тоже широкие планы, а на людей глаз наметан.

– Зайдите представиться новому генерал-губернатору Восточной Сибири генерал-лейтенанту Муравьеву, – сказал князь прощаясь. – Он находится в Петербурге. Когда вы прибудете в восточные края, поступите в его распоряжение. Таково положение в Восточной Сибири, что командиры судов и морские офицеры подчинены там генерал-губернатору. Он – командир портов Востока.

– Слушаюсь, ваша светлость, – коротко ответил офицер. Вытянувшись, он почтительно поклонился, повернулся на каблуках и вышел быстрым, размеренным шагом. По его движениям угадывалась физическая сила и натренированность.

– Да он здоров? – спросил Меншиков у вошедшего адмирала Митяева. – Остаться в восточных морях!

– Здоров совершенно! Он живет в Кронштадте, но так как имеет средства, а также занимается науками, что не всегда возможно в офицерском обществе, то часто бывает в Петербурге. У него есть квартира на Крюковом канале у родственников. У братца – капитана второго ранга Никанора Невельского-первого, который служит у нас в инспекторском департаменте и живет неподалеку от гвардейских экипажей. Ныне Невельской-второй здесь. Через дворников узнавали, что здоров. А вчера был в библиотеке, позавчера ездил в театр, смеялся громко. Давали обличительную комедию. И знаете, так заразительно смеялся, что даже публика подхватывала. Голову закидывал будто бы… Вот этак! – хрипя, показал адмирал.

– Как вы все это быстро узнали!

– Да тут младшие чины моего отдела, – уклончиво, но с живостью сказал адмирал. Он не стал поминать князю, что ведь Никанор Невельской из инспекторского департамента хлопочет за братца и что это именно ему Геннадий сказал, что если транспорта не дадут, то попросится в Охотскую флотилию.

– Как я докладывал, еще в корпусе обратил на себя внимание необыкновенными способностями, – продолжал Митяев. – Закончил курс пятнадцати лет, а был первым учеником. Государь приказал ему погон не давать при окончании за то, что мал ростом. Невельской с детства склонен к наукам. Он рос в глуши, в костромских лесах.

– А где именно?

– В деревне Дракино, ваша светлость!

«Одно название чего стоит! – подумал князь. – А такого аристократизма нахватался… С адмиралами да на королевских приемах!»

– По соседству, у его дяди, была библиотека. Он мальчишкой все пропадал там. А дядя был эдакий чудак. Сидел в медвежьем углу и все интересовался путешествиями и науками. Знаете, ваша светлость, ведь есть такие чудаки – живут по захолустьям и еще чем-то интересуются там, мысленно путешествуют по всему свету или рассуждают о высоких, им недоступных предметах. Вот этот дядя-библиофил со своей библиотекой оказал большое влияние на мальчика. Его отвезли в корпус, в Петербург, и он так яро стал учиться, что кончил курс лучшим. И на всю жизнь сохранил приверженность к наукам. Науками очень любопытствует.