– Зачем он мне?

– Видите ли, шаман круглолицых очень силён. Тут, на территории поселения зона молчания. Под нами хоть и бедные, но залежи рашшина. Взаимодействуя со свинцовыми рудами, они образуют статис-поле, потому-то никто из нас не может осуществить ментальную связь даже на расстоянии этого стола. Удаляясь же от поселения на пару миль, вы опять окажетесь вне поля. Кто его знает, шамана, вдруг ему удастся пробить ваш ментальный барьер? Мы, советники, всегда носим медальоны вне поселения, где есть опасность ментального шпионажа.

Еремей и сейчас не выказал удивления. Удивления и облегчения. Дело-то оказывается не в нём, ментальная глухота – свойство местности.

– Вы правы, достопочтенный Хармсдоннер, не воспользоваться вашим предложением было бы неосмотрительно.

Он взял медальон. На вид – обыкновенное украшение. Крест и меч в круге. Семинаристу золото носить не пристало, да и священнику тоже, золото считалось металлом покоя, достатка, даже роскоши. Но уж как сделали.

– Я распорядился, отец Еремей, чтобы вам выделяли из конюшни стражей границ клося, буде в том нужда, – добавил капитан Брасье.

– Благодарю вас, – Еремей покинул Дом Совета.

Всегда полезно узнавать новое. Сейчас у него столько сведений, что они роились в голове, того и гляди, жалить начнут. Рашшин, таинственный металл. Медальон штука, конечно, хорошая, да о двух поверхностях. Положим, ему он действительно, нужен. Ментальный блок он учился ставить с самого детства, но человек, наделенный силою, ломал его с той легкостью, с которой курица склёвывает червячка. Тюк – и нет блока. Но ведь с медальоном и сам ничего не слышишь. Опять же ему, Еремею, много не услышать и без медальона, но человеку чуткому он помеха. Тут нужно думать. Интересно, а нельзя ли сделать медальон таким образом, чтобы свои мысли глушить, а чужие слышать? Поместить его, к примеру, в серебряную полусферу, открытую наружу? Хотя об этом, вероятно, размышляют лучшие заклинатели Совета Монастырей.

Теперь о проблеме Народа Льда. Предложение достопочтенного Хармсдоннера казалось слишком уж радикальным. Развязать войну может только Совет Монастырей, и без прямых на то указаний он, Еремей, воздержится от высказываний. Хотя он не знает, насколько, действительно, велика потребность Рутении в рашшине, и какие указания уже получил от Настоятеля Дормидонта отец Колыван. Никто ведь не предполагал, что ему, Еремею, придётся занять место священника прихода Но-Ом. Да, кстати, разъяснился и выбор Настоятеля Дормидонта. Если ментальные силы в скиту бесполезны из-за статис-поля, то расточительностью было бы посылать в помощь отцу Колывану обладателя совершенного ментального слуха. Им, чутким, найдётся служба, где можно проявить талант. А сюда годится и полуглухой. Такой, как он. Не очень лестно, зато ясно.

Далее, нужно составить мнение о досточтимом Хармсдоннере и богатыре Брасье. Ему с ними работать. В семинарии учили: понять человека важнее, чем победить его. Поняв, можно сделать его союзником.

Правда, он пока слишком мало знаком с советниками Но-Ома. Но лучше мало, чем ничего.

Итак, достопочтенный Хармсдоннер, старшина Но-Ома. Умный? Пожалуй. Властолюбивый? Иной старшиной и не станет. Добросердечный? Как знать. Преданный Монастырю? Похоже.

Ерунда. Суждения эти не стоят ломаной ракушки. Единственное, что он знает о старшине наверное, это то, что у него есть дочь Лора, что он носит хорошую одежду и что любит вставлять архаичные слова. «Шпионаж», «Статис-Поле» – всё это из древних книг, такими словами любят щеголять риторы, студенты первых курсов семинарии, думая, что от этого речь их становится изысканной и убедительной. Возможно, достопочтенный Хармсдоннер учился в семинарии, но не закончил учение?