– Записавшись в охотники?

– Может, проще банк ограбить, не знаю.

– Забудь. Убийства тут узаконили, зато ограбление банка к госизмене приравнивается.

– Да шучу я. Насчет банка то есть шучу. А знаешь, Сэма Кензила, он еще с дочкой Бергеров гулял, бродячие псы разорвали.

– Всегда приятно послушать вести из дома. Как вы теперь развлекаетесь?

– Ночная жизнь у нас примерно та же, что при тебе. Пьем кофе у миссис Симпсон. Когда очень уж тянет на приключения, лезу на ту кучу шлака за городом. Подходящее место – куча дерьма, которую ты и твои ближние воздвигли своими руками.

– Говорят, радиоактивный он, этот шлак.

– Как и весь городишко, чтоб ему. Рано или поздно от этого подыхаешь, если раньше не уморит что-то другое.

– Весело, нечего сказать. Я потому и уехала. Развлечься негде, и разговоры одни и те же, сплошная тоска.

– Разве смерть – это тоскливая тема? Я думал, Мир Охоты только ей и живет.

– Да, только здесь умирают красиво, не то что дома. Еще пивка?

– Сделайте милость, прекрасная леди.

Она засмеялась и пошла на кухню, а Гарольд стал рассматривать фотографии на стенах. Норины родители. Ущелье Озебл. Озеро Плэсид. Незнакомый лысый мужик средних лет, загорелый и, похоже, крепко в себе уверенный.

– А это кто? – спросил Гарольд, когда Нора вернулась.

– Джонсон.

– Ну ясное дело. Джонсон. Как же я сразу не узнал. Нора, кто такой этот чертов Джонсон?

– Я с ним жила, – засмеялась она. – Встретила его в Майами и приехала с ним сюда. Это его квартира – то есть была его.

– И чем же он занимался?

– Был охотником. Неплохим. Смешно получилось: в последний раз, когда он был жертвой, на него индиец охотился. Не индеец, а из Индии. Ну ты подумай! Они ж непротивленцы там, нет? Толстенький такой, коричневый и в тюрбане. Знал бы, что он в тюрбане, говорил Джонсон – не стал бы на егеря тратиться.

– Юморной он у тебя.

– Да, с ним всегда было весело. Это его трофеи.

На стене висели четыре лакированные дощечки красного дерева с бронзовыми табличками – официальное подтверждение, что Джонсон кого-то убил.

– А где он теперь, твой герой?

– На Бут-Хилле, тут за городом. Его пристрелил очкарик из Портленда в Орегоне – кто бы мог догадаться.

– Да уж. Слушай, Нора, у тебя поесть не найдется? Деньги есть, я тебе заплачу.

– Есть идея получше. Я знаю одно место с отличной кухней, и хозяин мне задолжал.

– За что, интересно?

– Давай без глупых вопросов. Каждый выживает как может, а еда там хорошая. Ой, Гарольд, – сказала она и обняла его, – как я рада, что ты приехал.

Пройдя по извилистой булыжной улочке, они свернули в переулок и спустились в подвальчик, где распевали йодли официанты в тирольских костюмах и наяривало цыганское трио. Крошечную танцплощадку освещали до ужаса розовые фонарики. В разгульной атмосфере пахло сигарным дымом и слышались разговоры на пяти языках. Хозяин, подмигнув Норе, дал им столик у танцплощадки и прислал напитки за счет заведения.

Голодный Гарольд жадно умял первое блюдо – рыбу под маринадом, называемую севиче, очень вкусную. На втором, стейке из натурального мяса, он сбавил темп и начал получать информацию.

– Нора, а сколько тебе платят, когда записываешься?

– Две тысячи долларов, когда получаешь статус охотника или жертвы. Еще три тысячи, когда убиваешь. Это для начала.

– А потом?

– Ставка повышается после каждого убийства.

– Ты сам выбираешь, охотником быть или жертвой?

– Нет, это делает компьютер. Но платят тем и другим одинаково.

– А если пристрелят?

– Правительство бесплатно похоронит тебя на Бут-Хилле.

– Пять тысяч – большие деньги.

– Угу. А если умираешь, то это надолго.

– И то верно. Но умирать все равно придется, даже если не подрядишься кого-то убить, и пять штук тебе не заплатят.