Во время краткого монолога второй дознаватель Игнаций Вартан, восходящая звезда отдела и гроза всех, кто попадал в его руки, с шумом и запахом обделался. Он так и не понял, что вызвало в нём животный ужас, заставивший вжаться в угол и не иметь сил позвать на помощь. Игнацию и раньше многажды угрожали смертью, но сейчас всё было совершенно иначе. Черноволосый Шакнир не угрожал, он сухо и немного скучно излагал, зачем пришёл, а Игнаций знал, что убийца свою работу выполнит – холодные голубые глаза, почти не выражающие эмоций, говорили лучше тысячи слов. Обезумевший от страха Вартан нашёл в себе силы на последний рывок: путь к двери ему преграждал Шакнир, но было ведь ещё и окно. Игнацию показалось, что он метнулся с невероятной скоростью, дознаватель вложил в рывок всю волю к жизни, но для Шакнира он двигался, подобно мухе, очнувшейся после зимней спячки. Неуловимым движением убийца метнул кинжал, который настиг жертву на полпути к окну и вонзился между лопаток, чуть левее позвоночника, пробив лёгкое и сердце. Коротко булькнув, Игнаций Вартан упал, тело его несколько раз дёрнулось в предсмертной агонии и застыло. Шакнир, размышляя о лёгкой смерти, сделал несколько шагов, обошёл лужицу крови и вытащил кинжал, обтерев его концом халата дознавателя. На небольшом прикроватном столике громоздилась красивая резная шкатулка – из неё убийца вывалил в дорожную сумку дорогие украшения; он никогда не брезговал добычей. Выйдя в коридор, Шакнир тихо закрыл за собой дверь, сломал ключ в замке, а оставшуюся часть выкинул в окно. Пройдя к противоположному концу коридора, так никем и не замеченный, он спустился по трухлявой лестнице для прислуги в пропахший навозом и бедной жизнью внутренний двор, перемахнул через ограду, миновал несколько чахлых грядок и вышел на улицу, противоположную той, где стояла таверна. Пройдя немного по улице, он наткнулся на скопление извозчиков возле кабака, что работал всю ночь и предлагал своим посетителям «лучшее пенное во всём Тилльйене». Заплатив половину рема, Шакнир взял средней руки экипаж и приказал двигаться в портовый район, большой, запутанный, пропахший рыбой, нечистотами и крепким моряцким потом. Через три часа, перед самым рассветом, из порта отходило небольшое грузовое судно, и Шакнир заранее сговорился с капитаном, что тот подбросит пассажира на три десятка лиг вниз по Жёлтой реке. Дело было сделано, и сделано хорошо, и убийца позволил себе вздремнуть четверть часа.

Когда экипаж достиг портового района, Шакнир, кожей ощущая страх извозчика и его желание поскорее уехать, отсыпал ему ещё немного денег за молчание и ввинтился в лабиринт улиц и проулков. Убийца был в Тилльйене впервые, но отлично развитое чувство направления и умение ориентироваться в любой обстановке позволяло быть уверенным в том, что он не заблудится. За очередным поворотом, там, где тьма сгустилась особенно сильно, его вдруг окликнул грубый голос:

– Эй!

Шакнир быстро и плавно развернулся, в движении положив руку на рукоять кинжала. Если это были уличные громилы, то нападение на убийцу станет их последней в жизни глупостью.

– Я не враг тебе, – продолжил голос, – убери руку со своего клинка. Я хочу поговорить, Шакнир.

– Откуда тебе известно моё имя? – убийца впервые за долгое время был слегка обескуражен; ему казалось, что Заказ выполнен безупречно.

– Мне известно многое. Выслушай меня. У меня есть Заказ. Возможно, он станет самым важным в твоей жизни, – голос из мрака оказался настойчивым.

– Если ты так много знаешь, тебе должно быть понятно, что Заказы не принимаются просто так.