– Наверное, когда-нибудь я научусь понимать тебя так же, как и твой хозяин, – улыбнулась Риса. – Если, конечно, у меня будет на это время.

***

– …Всё в порядке, милый?

– Что? – переспрашивает Эль.

– Я спросила, всё ли в порядке, – повторяет женский голос. Кажется, из кухни.

– Да, всё нормально, – Эль чешет тыльной стороной ладони переносицу и снова принимается яростно тереть щёткой въевшееся в ворс ковра пятно.

– Ты какой-то рассеянный сегодня. Ничего не случилось?

– Всё в порядке. Просто вот думаю, чем это можно оттереть, – ворчит он. – Что это, Агнесс?

– Это называется «заботой о близких», – голос звучит уже ближе.

– А?

– Я просто беспокоюсь о тебе, – возникшая в дверях женщина мягко улыбается. – Прости, если навязываюсь.

На щеках Эля тут же проступает едва заметный румянец.

– Не говори глупостей, Агнесс. Ты – последний человек, которого я уличу в навязчивости.

Улыбка на губах женщины становится чуть шире.

– У тебя кто-то появился?

– С чего ты взяла? – Эль опять взялся за пятно.

– Ты обычно всегда такой сосредоточенный, всё у тебя под контролем. А тут, – Агнесс опускается на край кровати. – Я три раза спросила, будешь ли ты чай или кофе.

– Правда? – искренне удивился Эль. – Прости, я не слышал.

– Потому что блуждал в своих мыслях, – кивнула женщина. – И всё же.

– Что?

– Ты познакомился с девушкой?

Эль внимательно глядит на подругу, как можно непринуждённее отвечает:

– Глупости. Ты – единственная женщина в моей жизни. – Добавляет после короткой паузы: – Если у меня кто-то появится, ты узнаешь об этом второй.

– Почему? – тут же удивляется Агнесс.

– Потому что первым об этом узнаю я.

– Ах, вот оно что! – смеётся женщина. – Ну, что ж. Пожалуй, ты не совсем прав. Я узнаю как минимум третьей. Потому что вторым посвящённым в эту тайну определённо станет Винни.

Эль не удержался и усмехнулся:

– И ты ещё думаешь, что с такой женщиной мне нужен кто-то ещё?

Тут уже Агнесс заходится в приступе смеха. Да так, что слёзы проступают на глазах. Эль улыбается, невольно радуясь тому, что сумел рассмешить подругу. Он бросает мокрую губку в ведро с мыльной пеной и, упирая руки в бёдра, заявляет:

– Знаешь, я не буду заставлять тебя спрашивать в четвёртый раз. Я буду чай.

– Я так и думала, – Агнесс вытирает увлажнившиеся глаза. – Уже готово. Бросай всё, милый, и пошли…

…Этот разговор с Агнесс случился всего каких-то два месяца назад. Но в последнее время Эль вспоминал его всё чаще и чаще. Возможно потому, что Агнесс действительно стала третьей. А может, всё дело было в пятне: за два месяца Эль так и не смог оттереть его.

Промозглый ветер пробирал до мозга костей. За всего лишь пятнадцать минут ходьбы Эль замёрз как собака, промочил ноги, да к тому же обнаружил в кармане куртки лишь пустую сигаретную пачку. Последнее окончательно вывело его из себя, так что он пролетел мимо просящего милостыню старика на остановке, даже не глянув на него. Опомнился Эль уже на подлёте к шестнадцатиэтажке.

«Прости, старина, – мысленно обратился он к нищему. – Я исправлюсь».

Не доходя до парадного входа, Эль обогнул здание и вышел к подземному гаражу. Стоило ему выйти на подъездную дорогу, как решётчатые ворота с гулом поползли вверх, пропуская парня. Они поднялись ровно на такую высоту, чтобы Эль спокойно прошёл, и быстро опустились за его спиной.

Эль решил пойти по лестнице, но возле шахты лифта помедлил, и всё же заглянул в кабину. На месте привычного потолочного освещения зияла дыра. Эль просунул руку в отверстие, пошарил там и вытащил новую, запечатанную пачку «Лаки страйк». На упаковочной плёнке чёрным маркером кто-то вывел: «Кушай с булочкой».