6 ноября, через неделю после гибели в бою с немцами его кузена, принца Морица Баттенберга, кайзер лично отправился в Варнетон, к югу от Ипра, чтобы поддержать свои войска. На этой войне он стал первым монархом, осознавшим, что его присутствие способно воодушевить войска. Впрочем, тогда на немецкую дивизию, видевшую, как он дружески беседует по-английски с британскими военнопленными, которых конвоировали с поля боя, он произвел дурное впечатление.

Это поле боя стало кладбищем для тысяч молодых немцев и британцев. 19-летний британский офицер, Эрик Дорман-Смит, в августе раненный в Монсе, вернулся в свой батальон в первую неделю ноября. Увиденное его потрясло. «Список погибших достиг таких размеров, что было тяжело взяться за его изучение», – писала его биограф Лавиния Грисен. Первый командир роты Дорман-Смита 15 сентября погиб на Эне, а через 5 дней снайпер застрелил близкого друга, блестящего кембриджского спортсмена. Другого его друга «27 октября в Нёв-Шапель после четырнадцати дней непрерывных боев также достал выбравший удачную позицию снайпер». В боях у Нёв-Шапель девять солдат из его роты убило снарядами. «Последним кошмаром стало исчезновение капитана Флетчера, знатока бокса, который, как стало известно, погиб 1 ноября вместе с другими, но его тело так и не удалось найти».

11 ноября прусская гвардия получила приказ о взятии Ипра. Штурму предшествовала самая ожесточенная артподготовка, какую только проводили до того времени. В течение предыдущей недели для нее специально копили снаряды. Ненадолго немецкие войска сумели прорвать британскую оборону, но вскоре были отброшены. В какой-то момент британскому батальону показалось, что сквозь туман и дым накатывает новая волна немецких войск, но несколько минут серые фигуры не подавали никаких признаков жизни. Когда же туман начал рассеиваться, стало ясно, что это не шеренги противника, а вал из трупов, лежащих у немецких позиций.

В Диксмёйде, к северу от Ипра, батальон 3-го гвардейского полка полевой артиллерии, почти целиком состоящий из немецких студентов, захватил позиции французских пулеметов, направленных в их сторону, но был практически уничтожен. Среди студентов, переживших это испытание, оказался 19-летний Рихард Зорге, позднее немецкий журналист в Японии и один из самых успешных шпионов Сталина [51].

Первая битва при Ипре подходила к концу. В последние часы бригадный генерал Фицкларенс, во время Англо-бурской войны награжденный Крестом Виктории, недовольный тем, что не возобновляются атаки на лес Полигон, за который уже много раз шли бои, решил посмотреть, что можно предпринять. Его застрелили, и он стал одной из последних жертв этой битвы.

Более 5000 британских и 5000 немецких солдат пали на территории площадью меньше 12 километров с севера на юг и 8 километров с востока на запад. Немецкий прорыв в Кале закончился неудачей. Британцы оставались в Ипре, а немцы – в Менене, с трех сторон обстреливая Ипр из артиллерии в тщетной надежде сделать его непригодным для обороны. Обе армии приступили к строительству фронтовых окопов, коммуникационных траншей, блиндажей и укреплений. Между двумя армиями, растянувшимися от моря до Альп, лежала изрытая снарядами, изъеденная траншеями ничейная полоса, превратившаяся в арену постоянных стычек. Обе армии наращивали свою артиллерийскую мощь, сдерживаемые только недостатком снарядов.

В то время как на Западном фронте войска осели, углубляя траншеи и расширяя укрепления, одновременно ведя снайперскую стрельбу, совершая вылазки и периодически нанося артиллерийские удары по вражеским позициям, увеличивался разрыв между фронтом с его опасностями и тяготами и столичными представлениями о нем. Генерал Смит-Дорриен, побывавший в Лондоне в ноябре 1914 г., позднее вспоминал: «Меня поразило, что люди в Англии ничуть не осознавали ни напряженной ситуации на фронте, ни того, что он представлял собой лишь длинную тонкую линию, лишенную ресурсов и способную прорваться в любую минуту. Их мысли были заняты показавшимися мне смешными страхами перед возможным вторжением в Англию».