Тут всех позвали в другую комнату, где ожидались бабы на порядок лучше.

Митяй вывалился в коридор, зло огляделся и нашел жертву.

Серая мышь, жалась к стене, думала убежать.

А вот хрен тебе!

От Митяя не сбежишь.

Мышь застыла в ужасе, услышав грубый оклик, пацаны двинулись следом, предвкушая развлекуху.

Митяй, на самом деле, ничего такого не планировал, просто пугнуть немного, и поржать, когда будет пятки сверкающие наблюдать.

Серая мышь замерла, пытаясь слиться со стеной, выставив вперед какую-то уебищную котомку, словно отбиваться ею собралась.

Митяй подошел ближе, и мышь подняла на него глаза.

Митяй забыл как дышать.

Огромные, темные, ведьмовские глазищи на худеньком измученном личике, были персональным порталом в другую вселенную.

Завораживали, окутывали, заманивали золотистыми искорками у зрачка, так похожими на болотные огни, за которыми идешь, словно в дурмане, и приходишь в себя, только уже когда безнадежно затянуло в трясину.

Митяй судорожно оглядывал ее фигуру, с трудом угадываемую под огромной курткой, ее тонкие пальчики с синими от холода лунками ногтей.

Девчонка прерывисто вздохнула, облизнула губы, и Митяй потерял опору под ногами. Его прямо-таки ощутимо тряхнуло, а что-то, похожее на сердце, в груди сладко и тонко заныло, не давая дышать нормально.

И соображать нормально.

Он чего-то говорил ей, чего-то спрашивал. Мозг в этом процессе точно не участвовал.

Потом ухватил за руки, не в силах сдержаться, и улетел окончательно.

Пацаны за спиной заволновались, попытались отвлечь, были посланы нахуй, и понятливо свалили, посмеиваясь.

А Митяй понимал, что не может ее отпустить, и что делать дальше, тоже не понимал.

Все мысли, весь немалый опыт в общении с бабами, все улетело куда-то в трубу, со свистом улетело.

Каким-то чудом осознал, что девчонка боится.

Кристина. Ее Кристина зовут.

Боится.

Конечно, бля, боится!

Сегодня здесь рекордное количество дегенератов!

Надо проводить.

Хотя бы проводить.

Чтоб не тронули.

Он шел по коридору, крепко сжимая тоненькую ладошку девочки, опасаясь, что раздавит в своей ручище и в то же время боясь ослабить хватку.

Вдруг упустит ее? Вдруг она исчезнет?

Возле комнаты пробормотал что-то про чай, не надеясь, не рассчитывая даже, и ошалел от счастья, когда кивнула головой, не отрывая от него этих своих черных омутных глаз.

Комната оказалась занята, Митяй что-то даже пошутить сумел, прежде чем утащить Кристину в другое место.

Она не сопротивлялась, вообще была на редкость послушная, спокойная.

Митяй, отгоняя от себя преждевременные сладкие мыслишки о том, насколько ее послушания и спокойствия хватит, и как далеко он сможет зайти, помог снять куртку, и в который раз уже охренел, когда девчонка стащила с головы так уродующую ее, оказывается, шапку.

Светлые золотистые волосы, в дымном чаде комнаты светившиеся нимбом, еще больше подчеркивали ведьмовскую черноту огромных глаз, с мерцающими крапинками на дне.

Под курткой обнаружилась стройная ладная длинноногая фигурка, на которую тут же пустили слюни пацаны.

Но Митяй, само собой, разгуляться чужой фантазии не дал, утаскивая девчонку на диван, сжимая в лапах, утверждая за собой право собственности. Право, которое, само собой, никто не оспаривал.

Не было здесь бойцов и авторитетов, равных ему.

Обнимать ее, держать ее, вдыхать ее аромат было до охренения приятно, Митяй совсем поплыл и не собирался выныривать.

Кристина, чуть выпив, ощутимо расслабилась, даже улыбаться начала ему, что-то говорить тихо на ухо, маняще прижимаясь к его груди.

Он не слышал, просто захлебываясь в новых для себя кайфовых ощущениях.