– Ты понятия не имеешь, что я чувствую. Так что нечего давать мне свои дурацкие советы.

– Неужели? Я не меньше твоего хотела быть с ним. Даже ты была мне не соперницей. Но пора уже признать. Это поражение.

 Сакамото отвлекся от повторения материала и приподнял голову, чтобы пронаблюдать за Сатоко.

– Я не собираюсь ничего признавать! Он такой, какой есть! Всегда таким был! Это временно и он вернется! – настаивала Каори, ощущая, как к глазам начинают подступать слезы.

– А это эгоизм. Если ты любишь его, то ты пожелаешь ему счастья. Если ты просто хотела бы, чтобы он вставлял в тебя, то смиришься и продолжишь жить дальше, находясь в поисках кого-то другого. Выбирай, что тебе ближе.

– Какой еще эгоизм? – уже тихо, но с явным раздражением процедила сквозь зубы Ишида, буквально чуть ли не прожигая взглядом одноклассницу. – Ты хочешь сказать, что это…

– Да, – перебила ее Сатоко, продолжая также спокойно смотреть на девушку. – Твое публичное страдание – это попытка привлечь внимание. Чтобы тебя пожалели. А твоя любовь к нему – это любовь к чувству, к которому ты привязана. Любовь к чувству и любовь к человеку – разные вещи. Если бы ты любила его… Ты бы поддерживала его. Но тут, понимаешь ли, какая незадача… Он выбрал деваху из другой школы. Помешал тебе испытывать сладкое чувство к нему, пока он еще был свободен. Ты потеряла разум, потому что он отнял у тебя этих бабочек животе.

– Заткнись!

 Каори была ранена правдой. Она хотела было ударить Сатоко, уже была готова сделать размах, но Масахару быстро взял ситуацию в свои руки и перехватил ее стремительно приближающееся, словно стрела, запястье.

– Хватит! Не надо ругаться!

 Подошел и Рё, когда увидел, что разговор обретает крайне напряженные обороты.

– В одном я согласен точно. Он – часть каждого из нас. Мы просто обязаны поддерживать его.

– Но, Рё-сан, ты же сам говорил мне, что я не должна сдаваться! – возразила почти в истерике Ишида.

 Повисло тяжелое молчание. К ним присоединились гляделки. Взгляд каждого из участников перепалки так или иначе сталкивался с тем, кто был сейчас замешан в ситуации. Однако никто ничего также не мог сказать. Хотя и хотелось нарушить эту проклятую тишину. Ну хоть как-то. И лишь Каори единственная в этом кругу ощущала себя беспомощно, подавленной. Наверное даже хуже всех. Она смотрела жалостливо, ожидая поддержки для себя. Уже даже не столь важно от кого. Хоть бы кто-то услышал ее немой крик о помощи и протянул руку. Но это лишь больше ребят поставило в тупик. Рё и Масахару опустили головы. Сдались. Они ничего не смогут сделать. Они не смогут утешить ее, хотя и каждый желал бы принять участие в этом. Реальность оказалась слишком жестока к их подруге. И когда Нанами вошел в класс и застал эту сцену воочию, то у него по спине пробежали мурашки. Будто чувствовал, что говорят о нем. Каори оттолкнула Масахару, вырвалась и убежала прочь из класса. Кента только и мог, что провожать взглядом ее отдаляющийся силуэт. Оставалось лишь наивно спросить, что же случилось тут в его отсутствие. Молчали все. Даже Сатоко, что никогда не была причастна к этой компании.

 Пока Каори была в уборной и умывалась, она услышала, как открывается со скрипом уже давненько несмазанная дверь. Все же, Сатоко решила последовать за ней. Она встала рядышком, облокотилась так, чтобы ухватиться за края раковины и уставилась в собственное отражение.

– Я знаю, что звучало это не так, как ты бы хотела это слышать. Но если ты сейчас не примешь правду, то потом будет еще больнее. Лучше перестрадать сразу. Да и подумай хорошенько… А что мы можем дать ему? Я понимаю, что мне подвластно будет спасать эти отношения только страстью и постелью. Но как долго я смогу это делать? А ты? Как ты видишь ситуацию? Неужели ты знаешь, что он в действительности ищет?