Мале Джорд понравился с самой первой встречи, и поэтому она не имела ничего против сделанного за нее выбора старейшин. Да она и сейчас не возражала, даже более того – его увечье пробудило в ней нежность и сострадание. И все же…

Здесь, в центре отданной во власть смерти и страданий залы, веяло муками, отчаянием и крушением всех надежд. Девушка на прощание пожала здоровое плечо своего жениха и, не оглядываясь, ушла. Те из плакальщиков, которые, как и Мала, по разным причинам не могли здесь остаться, тоже потянулись к выходу. Вместе с небольшой группкой крестьян она прошла в двери с портьерой и вышла на темную ночную улицу. Люди тут же стали расходиться в разные стороны, и до скотовязи она дошла в полном одиночестве. Мала уже протянула руку к вожжам ездозверя, как вдруг услышала у себя за спиной тихий голос:

– Обряд не закончен.

Девушка медленно обернулась. Перед ней в свете одних лишь звезд (луна зашла за тучу) стоял незнакомец в маске. Он тоже был один и протягивал ей ладонь, словно ожидая, что она вложит в нее свою. А вокруг неслышными тенями скользили другие спешащие на поля любви пары…

Снова Мала увидела черную маску и того, кто ее носил, спустя почти девять месяцев. Да и то во сне, навеянном заклинаниями и зельями. Тогда они вместе с Джордом отправились на очередные похороны – на сей раз хоронили жреца Синего храма Эрдне, духовника Малы. Но когда они отъехали от дома и мельницы почти на двести километров и уже приближались к храму, у нее вдруг начались схватки.

Поскольку роды были первыми, Мала сначала толком и не поняла, что происходит. Но как бы хорошо она себя ни чувствовала, все-таки ей стоило бы позаботиться о более подходящем месте для родов. С другой стороны, храмы Эрдне выполняли также функции больниц – по крайней мере для беднейших слоев населения. Большинство священников Эрдне были приличными лекарями и акушерами: они неплохо разбирались в травах и целебной магии и даже могли в особо трудных случаях прибегать к технологиям Прежнего мира, используя колдовство хирургии.

К вечеру схватки стали просто непереносимыми. Но впереди был храм, из которого доносилась музыка, очень похожая на ту, что она слышала восемь с половиной месяцев назад на деревенской панихиде. Наверное, именно этот барабанный ритм и привлек черную маску в ее сны. Барабанный ритм и жар, а также смутные подозрения, что ее первый ребенок будет рожден не от Джорда, а от человека, чьего лица она так никогда и не видела. Последнее время Мала пыталась разузнать о герцоге Фрактине все, что только возможно, но, кроме обычных слухов о его жестокости, страсти бродить неузнанным, богатстве и обладании магической силой, она узнала очень мало.

В ту ночь в палате пирамидального храма в паузах между схватками и навеянными зельями снами Малу расспрашивали о ее видениях. Джорда услали якобы для выполнения какой-то работы для матери-настоятельницы, которая с чисто профессиональным интересом (но, надо заметить, весьма доброжелательно) принялась выпытывать у Малы, что именно ей привиделось перед родами. Зелья и заклинания прекрасно снимали боль. Они трансформировали ее в видения: порой – в счастливые, порой – в страшные.

Мала честно описала настоятельнице незнакомца: его осанку, волосы, одежду, короткий меч и маску. Она только не рассказала о том, где и когда они встретились.

– Думаю… Я не уверена до конца, но мне кажется, что это был герцог Фрактин. Наш правитель. – В голосе Малы прозвучала трудно скрываемая гордость. Если она и держала все это до сих пор в секрете, то теперь время секретов кончилось.