Родина высоко оценила героический подвиг гвардейцев-танкистов, отразивших в неравной борьбе удары фашистского танкового тарана вдоль шоссе Белгород – Обоянь. Все без исключения офицеры, сержанты и рядовые роты были награждены орденами. Гвардии младший лейтенант Бессарабов и лейтенант Шаландин были представлены к званию Героя Советского Союза. Высокое звание получил только Вальдемар Шаландин, посмертно.

Едва мы опустили в могилы тела погибших товарищей и прогремели оружейные залпы, получил приказ: назначен заместителем командира батальона, взять командование на себя.

Сейчас, спустя 50 лет, когда осмысливаешь подробности первых двух дней Великой битвы, необыкновенно зримо предстают величие духа советского человека, его несгибаемая воля, мужество и стойкость. Именно эти качества, помноженные на ратное мастерство, помогли нам причинить численно превосходящему врагу, оснащённому новейшей бронетанковой техникой, ощутимый урон».

Гвардии лейтенант Георгий Бессарабов: «Первый бой с “тиграми”»:

«С утра пошли в разведку к большому урочищу. Пробирались лощиной; две машины по скату – слева, и две машины, в том числе и моя, – справа. Места знакомые. Здесь долгие июньские дни мы стояли в засаде. Ждали. И иногда казалось бесконечным это ожидание – может быть, так и лето пройдёт. Здесь сдружились на жизнь и смерть. Говорили о том, что будет после войны, о девушках, о родных. Соловьиные овраги, заросшие леском, зелёные поля – милая родная земля.

Теперь урочище темнело от немецких танков. Я доложил по радио, выбрал место для засады и остановился. У танка T-VI мощная пушка. Говорят, он за два километра лупит прямой наводкой. Значит, чтобы поразить его, надо добиться преимущества неожиданности удара. Местность хорошо скрывала нас, давая при этом хороший обзор. Справа между высотками, как в окне, виднелся спуск дороги. Тут может пройти немец. Определил дистанцию: шестьсот-семьсот метров. И вовремя. Танки колонной мчались по дороге, подставляя борты. Вспомнилось: при попадании по бортовому листу, прикрывающему бензобак, танк загорится. Ударил бронебойным. Сразу вырвался язык пламени – яркий и острый.

– Есть, один горит! – крикнул я, едва веря виденному.

– Горит! – закричал и Елесин.

Значит, вот оно, уязвимое место “тигра”. Значит, бей с фланга, хорошенько укрывшись, и целься в бензобак – сердце и желудок “тигра”.

Почти сразу же мы подбили другого “тигра”. Товарищи тоже открыли огонь. Они уничтожили ещё шесть танков.

– Нет снарядов, – передал по радио нам радист Максимов.

Боекомплект израсходован недаром. Поехали за новым боекомплектом, две машины – моя и Малороссиянова. Заправились и пошли в бой. Заняли своё место на левом фланге. Теперь смотри в оба. Смотри кругом. Заметишь врага на секунду раньше, чем он, – тогда в твоих руках победа. Прозеваешь – дело плохо.

“Тигр” показался совсем не там, где его ожидали. Сзади, всего в шестидесяти метрах от нас, вдруг вынырнуло злобное чудовище. Повернули башню и выстрелили почти в упор.

– Мимо! – кричит Елесин. – Мимо!

Да я и сам знал, что мимо. Надо было сменить прицел, а я поторопился. Изменило на мгновение спокойствие, и очень дорого обошлось это мгновение. Я увидел мощную пушку “тигра”, раздался выстрел, и задымился танк Малороссиянова. Отомстить! Теперь прицел сменён, всё в порядке. Выстрел, и третий “тигр”, пятый танк, можно записать на наш счёт.

Но радоваться нет времени. Надо спасать товарищей. Елесин, который всегда последним думает о себе, выскочил из машины, помог забраться под защиту брони Стафееву и окровавленному Шалимову.