Наташа – в чёрном в облипку свитерке с нашитыми светоотражающими полосами – выбежала на сцену, играя огненными пальцами.16 Каждый выпад, направленный в зал, вызывал бурный отклик: от испуганного визга до одобрительного свиста. Таня стояла за кулисой с арканом в руках, ожидая выхода Аси. Гриня, стоящий с факелом наготове, уже начал тревожиться, но по восторженным крикам зала понял, что Аська опять приготовила какой-то сюрприз.

Он выглянул из-за кулисы и чуть не выронил шест. Задирая колени до плеч и победно выбрасывая руки, Ася двигалась по проходу с самого верха амфитеатра. Вместо обтягивающего трико на ней был настоящий шаманский костюм: длинный балахон с бахромой, колокольчиками на шнурах и висящими меховыми фигурками животных. Утыканная перьями шапка вздымалась продолжением смоляных волос. Бесстрастное лицо-маска отливала золотом.

Как же она в этом наряде вскочит мне на плечи? – забеспокоился Гриня, но тут же уверился: вскочит. Ещё как вскочит и удержится, и факелом будет махать!

Опустив забрало дракона, он зажёг приготовленный шест и под устрашающий рык выскочил из-за кулис. Наташа бежала навстречу, подняв горящие руки-канделябры. В это время, оторвавшись от толпы зрителей, Ася запрыгнула на сцену. Приседая и мотая тяжёлыми, звенящими от бубенцов, косами, она подскочила к Грине и закричала, оскорбительно брызжа слюной: «Гуйха баялиг! Гуйха гал17!». Толпа одобрительно загудела.

Гриня разозлился. Он не понимал, что там кричит эта ведьма-Аська, но чувствовал: она решила напоследок выпендриться и показать характер. Скорее бы финал, а там разберёмся с этой бабской самодеятельностью! Как бы принимая вызов, он сделал боковой кульбит с горящим факелом и тут же почувствовал, как зажгло в глазах и запахло палёным: несмотря на защитную маску, он сжёг себе брови и ресницы. От резкой боли Гриня на время ослеп и рухнул на колени.

Ася захохотала, поставила ногу ему на спину и стала выкрикивать в толпу: Алаха луу! Алаха луу18!». В ответ послышался радостный отклик: «Ухэл луу19!». Аська завыла, забилась, как в падучей, и под восторженные крики толпы продолжала выкрикивать: «Ухэл луу! Ухэл луу!». Гриня уже отошёл от болевого шока, поднялся с колен и крутил огненный шест, всё ближе подбираясь к «ведьме» – пора было заканчивать охоту. Но Ася вдруг стала кричать высоким, дребезжащим голосом: «Сагаан эрехун! Алаха!20»

И такое отчаянное бешенство было в этих криках, что Гриня всерьёз обеспокоился. Он пытался перехватить её взгляд, поймать успокоительный намёк: мол, всё по роли. Но Ася была невменяема, носилась по сцене, продолжая трястись, звенеть и выкрикивать всякую чертовщину. Пытаясь как-то закончить выступление, Гриня проделал несколько боковых прыжков с факелом, напустил огненных вихрей, но его просто не замечали. Эльбэшэн эхэнэр… эльбэшэн эхэнэр… колдунья… колдунья, – гудели ряды.

Таня появилась бледная, как привидение, и застыла, зачарованно глядя на Асю. Гриня поискал глазами Нулю, но сестрёнки нигде не было. В ту же минуту он увидел, как она крадётся вдоль кулисы, уходя вглубь сцены. Да что это они, совсем сдурели напоследок! Лепят что хотят! Гриня в ярости сжал зубы, мысленно раздавая девчонкам тумаки и затрещины. Ну, хорошо, закончат они без Нули, но что за дела? Это всё Аська-ведьма, её влияние… Вот и Таня почему-то медлит, не бросает аркан. Смотрит на бесноватую Асю зачарованным взглядом.

И вдруг с чёткостью озарения Гриня понял, что сейчас произойдёт. И неуверенность Тани, и бешенство Аси, и даже «огненные пальцы» Наташи – всё завязалось в единую живую цепь, которая замыкалась прямо на его глазах. Он рванулся наперерез Тане, но было поздно. На Асю уже неслась петля аркана и, пролетев рядом с его факелом, вспыхнула, загоревшись гудящим пламенем. В ту же секунду его повалило ударом сбоку, что-то острое впилось под рёбра, и от боли он на миг потерял сознание.