.

Наталья.

Ты мне позвонила – я так обрадовалась! Я после дня рождения всё думала, как бы встретиться с тобой.

Клара.

Да? А зачем?

Наталья.

Мне очень понравилось, что ты там говорила. Мы духовно близки!

Клара.

Неужели? Это что ж я там такое говорила? Что-то я не помню…

Наталья.

Что мужики скоро выродятся, как биологический вид. Вымрут, как мамонты, так как не приспособлены к выживанию в мире, где властвует не сила, а разум. Новая эпоха уже началась, род мужской на уровне подсознания это почувствовал и потому спивается от злобы и бессилия!

Клара.

Это я говорила?

Наталья.

Да.

Клара.

Вино у них было креплёное, не люблю креплёное вино. И что ж я ещё вам поведала?

Наталья.

О, очень много интересного… А что это всё время пищит?

Клара.

Это мышь китайская. У неё там внутри – вечная музыка.

Наталья.

Что—то классическое, что ли? Моцарт?

Клара.

Нет, не в том смысле – играет безостановочно. Я подумываю вызвать к себе представителей Книги рекордов Гиннеса. Как ты думаешь, за этот рекорд много заплатят?

Наталья.

А за это платят?

Клара.

Не обращай внимания. Так что я там ещё говорила?

Наталья.

Ты сказала, что наступает время матриархата. Более того, наука уже нашла способ, как рожать без участия мужчин, а так как при этом рождаются только девочки, нам следует готовиться к однополому миру и уже сейчас проявлять инициативу.

Клара.

Вот как? С чего это я так разошлась? А я пояснила тогда, что значит «проявлять инициативу»?

Наталья.

Да, брать власть в свои руки и влюбляться исключительно в представительниц прекрасного пола.

Клара.

Боже! Это сколько ж я выпила?! Впрочем, мне на следующее утро очень паршиво было…

Наталья.

Это не важно: я с тобой абсолютно согласна! Особенно мне понравилось твоё предложение отрезать язык Гальперину, а Вовчика кастрировать.

Следующие две фразы – на фоне шума из соседней комнаты, как будто там что-то упало, потом зашуршало.

Клара (оглядываясь на дверь в соседнюю комнату).

Странно, как это Вовчик ничего не сделал со мной, после таких предложений!

Наталья.

Да он уже пьян был в задницу: не соображал ничего. А это что за шум: Елена Ивановна дома?

Клара.

А… нет. Это кошка.

Наталья.

Кошка? (Шутливо). Что – тоже китайская?

Клара.

Не, отечественная, но тоже, как слышишь, очень шумная. У неё сейчас брачный период. Соседка оставила: присмотреть, пока в санаторий уехала.

Наталья.

Ни за что бы не согласилась за кошкой в брачный период ухаживать: она же всю мебель перепортит! Может ей таблетку дать?

Клара.

Да, таблетка от буйства, я думаю, ей бы сейчас была как раз. Потом дам. А Гальперин обиделся, поди, он же – непьющий…

Наталья.

Нет, он уже к тому времени ушёл и Олю уволок: похоже, ему не слишком понравилось, как откровенно рассматривал её Толик.

Клара.

А на счёт Толика, надеюсь, от меня никаких предложений не поступало?

Наталья.

Нет, не помню.

Клара.

Стой, погоди… Так ты согласна с моим предложением кастрировать Вовчика? А я думала, он тебе нравится.

Наталья.

Вовчик? Да что ты! Ему уже давно пора операцию сделать: он же ни одной юбки не пропускает.

Клара.

Не лукавь, Ната. У меня есть ощущение, что тебя это вполне устраивает. Я видела, как ты с ним столь откровенно целовалась, что в продолжении даже сомневаться не пришлось.

Наталья.

Забудь. Не смешно даже. Мне просто скучно было, вот и подумала – пересплю, может, веселее станет. Только стало ещё хуже. Не велика честь с таким кавалером перепихнуться. Наоборот – противно. Ведь если разобраться – мало того, что муж лучшей подруги, так ещё и бабник, готовый любую в постель уложить. Понимаешь? Любую! До чего докатилась! А всё от чего? От тоски по большому и светлому, по нежности. Хочется, чтобы тебя любили и понимали, а в результате – разврат один!