Вера удивилась, если не сказать больше, разозлилась, невольно сжав руку в могучий кулак.
-- Хорошо, Светлана Борисовна, извините, -- Вера бросила трубку.
Ее ноздри гневно повздувались минуту-другую, ибо была девушка взрывчатого темперамента, но весьма отходчива, и тут в ее голову пришла светлая мысль:
-- А какой сегодня день? А ведь среда! С региональщиками зум вовсю идет, точно.
Светке ж надо выглядеть строгим руководителем, не то расслабятся в регионах.
-- Ладно, перезвоню через,-- она посмотрела на часы, -- минут через сорок.

Вера опять посмотрела на перстень, полюбовалась, и решила прибрать его назад в коробочку.
Не тут-то было.
Перстень ни в какую не желал слезать с пальца.

-- Что ж теперь, и спать с тобой ложится? Э нет, дружок, не на ту напал, -- грозно сказала она бессловесной вещице, и принялась крутить-вертеть ее и так и эдак.
Бесполезно.
Вера, истерзав несчастный палец до покраснения, неожиданно успокоилась.
--- Ну-ну. Вот как поеду в Орёл, все про тебя узнаю.
Перстень не имел ничего против, и, даже, казалось, замерцал веселее.

Светик сама перезвонила через полчаса, которые для Веры пролетели как одна минута, ибо она то и дело вытягивала палец перед собой, и любовалась внезапно обретенной красивой вещицей.
-- И что это я раньше никогда не носила ничего подобного? – удивлялась девушка, потому что это действительно было так. То ли в семье было не принято, то ли еще по какой причине, но перстни да кольца Вера не жаловала.

-- Верочка, прости. Была не одна, сама понимаешь, -- извиняющимся тоном сказала Светик.
-- Светик, проехали. Я поздно про зум вспомнила, -- махнула рукой, принимая ее извинения, Вера.
-- Сколько дней, говоришь, тебе надо? – голос у Светланы Борисовны сразу посерьезнел.
-- Думаю, в два уложусь, недалеко ехать-то, -- в тон ей ответила Вера.
-- Бери, пользуешься ты моей добротой, Вера Петровна, -- с улыбкой в голосе сказала Светик.

Вера рассмеялась.
-- Спасибо, Светлана Борисовна, премного вам благодарна.
Девушка положила трубку, откинулась на спинку кухонного диванчика, забросила ноги на табуретку.
Та тихо хрустнула.
Немудрено, весу-то в Вере было под сотенку.

Девушка забросила руки за голову, и мечтательная улыбка долго не сходила с её лица.
До тех пор, пока желудок не стал урчать, выражая недовольство безответственным поведением хозяйки.
-- Как есть хочется! С утра один кофе, безобразие.
Сейчас поправим это дело.

И Вера удивительно гибким, красивым движением, напоминающим потягивание матерой львицы, поднялась с дивана и открыла дверцу холодильника.
На скорую руку соорудила два гигантских бутерброда с красной рыбкой, салатом айсберг и свежим огурцом.

Надо сказать, кулинарка Вера была так себе. Но иной раз из-под её руки выходили блюда с совершенно, казалось бы, не сочетаемыми продуктами. А вот поди шь ты, получалось необычно и вкусно.

Колька, муж бывший, ел и только похваливал её бутерброды.
Вера к бывшему относилась странно. По крайней мере, так считали все три её подчинённых. Да и Светик.
Ну представьте, вас бросает муж, уходит к другой.
Вы либо вычеркнете его из своей жизни, так, будто никогда и не было. Будете молчать и страдать. Либо возненавидите и будете на всех углах поливать грязью.

Это нормально, и тогда вам будут сочувствовать.
Вера же... Она его жалела, и относилась по-матерински. Отпустила.
Колька был ей по плечо, худой, почти лысый, умнейшая голова, моложе её на пять лет.

-- Опять Кольку вспомнила, Уж сколько лет прошло. Бутерброды эти он любил. Как-то он там, в своей Канаде? -- неожиданно взгрустнула Вера.