Престкотт кивнул и ответил, что он здоров настолько, насколько можно ожидать.

– Я не стану ходить вокруг да около, – начал Лоуэр. – Я пришел, чтобы попросить вас кое о чем.

Престкотт словно бы удивился, что человека в его положении могут о чем-то просить, но кивнул, приглашая Лоуэра высказать свою просьбу. Он отложил книгу, которую читал, и приготовился слушать.

– Вы – молодой человек, приобретший немалые знания, и я слышал, что ваш наставник отзывался о вас очень лестно, – сказал Лоуэр. – И вы совершили гнуснейшее преступление.

– Если вы нашли бы способ спасти меня от петли, я бы согласился с вами, – невозмутимо ответил Престкотт. – Но, боюсь, вас привело сюда что-то другое. Однако, прошу вас, продолжайте, доктор, я вас перебил.

– Уповаю, вы размышляли о своем грешном поведении и признали справедливость расплаты, ожидающей вас в назначенный срок, – продолжал Лоуэр, как мне показалось, весьма высокопарно. Полагаю, попытка найти правильный тон породила некоторую дисгармонию.

– О да, – ответил юноша с подобающей серьезностью. – Каждый день я молюсь Всемогущему о прощении, не забывая, что не заслуживаю такой милости.

– Чудесно! – воскликнул Лоуэр. – Так если я укажу вам, как вы могли бы неоценимо содействовать улучшению жребия всего рода людского и совершить нечто благое, дабы искупить ужасные деяния, с которыми ваше имя останется навеки связанным, вас это может заинтересовать? Хм-м?..

Юноша опасливо кивнул и осведомился, каким образом содействовать.

Лоуэр объяснил, как закон распоряжается телами преступников.

– Ну а вам следует знать, – продолжал он, не замечая, что Престкотт слегка побледнел, – что профессор-региус и его помощники – неуклюжие мясники. Они будут рубить, и пилить, и резать, и превратят вас в изуродованный обрубок, и никому это ни капли знания не прибавит. Из вас лишь сотворят потеху для всякого прыщавого студентика, который вздумает прийти и поглазеть. Да только таких отыщется немного. Тогда как я… и мой друг здесь, синьор да Кола из Венеции, – ведем изыскания самого тонкого свойства. И к тому времени, когда мы завершим свой труд, мы будем знать неизмеримо больше о том, как человеческое тело отправляет свои действия. И не будет ничего лишнего, заверяю вас, – продолжал он, помахивая пальцами в воздухе в подкрепление своих слов. – Видите ли, беда с профессором та, что, стоит ему сделать перерыв, чтобы пообедать, как он обо всем забывает. Он много пьет, видите ли, – добавил Лоуэр доверительно. – А то, что остается, выбрасывается или пожирается крысами в подвале. Тогда как я заспиртую вас…

– Простите? – слабым голосом сказал Престкотт.

– Заспиртую вас, – с восторгом повторил Лоуэр. – Это новейший способ. Если мы вас расчленим и опустим в чан со спиртом, вы сохранитесь намного дольше. Спирт несравненно лучше коньяка. И когда у нас будет время заняться анатомированием, мы вас просто выуживаем и беремся за дело. Замечательно, а? Ничто напрасно не пропадет, заверяю вас. И нужно всего лишь письмо от вас с изъявлением вашей последней воли, чтобы мы получили дозволение анатомировать вас после того, как вы примете свою справедливую кару.

В убеждении, что ни один разумный человек не откажется исполнить его просьбу, Лоуэр прислонился к стене и улыбнулся от предвкушения.

– Нет, – сказал Престкотт.

– Прошу прощения?

– Я сказал «нет». И только «нет».

– Но я же объяснил вам, анатомируют вас так или иначе. Неужели вы не хотите, чтобы это было сделано по всем правилам?

– Я вообще не хочу, чтобы это было сделано, благодарю вас. Более того, я убежден, что этого не случится.