Через мгновение включилось искусственное освещение, подчеркнув побледневшее лицо Веласкес, и темную глубину ее, расширившихся от ужаса, зрачков. Затем она прикрыла лицо ладонями, и просидела так, не шелохнувшись, минут пять.

За это время Дин успел умять второй кусок пиццы, пробубнить: «Молодец, Мюри», и немного заскучал, наблюдая эту сцену.

Наконец, Веласкес опустила руки. Теперь перед журналисткой сидела все та же невозмутимая леди с немного надменным взглядом.

– В том-то и дело, что наступления этого ненастья ничего не предвещало. Прогноз погоды над всей Европой был благоприятный для всех видов транспорта. Когда мы с Лидией собирались в эту поездку, мы обе радовались, что появление малышек будет проходить в такой чудесный и тихий день.

Гроза наступила внезапно, в то время, пока мы пролетали над плантациями виноградника. Во флайер несколько раз подряд попала молния. Навигационные приборы пришли в негодность, но бортовой компьютер успел подать сигнал о помощи. Нас мотало из стороны в сторону, а когда флайер рухнул на землю, его перевернуло несколько раз. Единственным смягчающим фактором были кусты. Но того, что нас швыряло по кабине, хватило, чтобы мы получили серьезные травмы.

Ханна опять на минуту закрыла лицо ладонями, тихо всхлипнула.

– Мне тяжело об этом вспоминать. После катастрофы мы подали на синоптиков в суд за предоставление неверного прогноза погоды. Но так ничего и не смогли доказать. Суд счел это непреодолимым стечением обстоятельств. Тем более, что гроза, в которую мы попали, в том месте бушевала минут пять, не больше. А над всем остальным регионом действительно стояла ясная, солнечная погода.

– Мистика какая-то, – задумчиво проговорила Ирен, и снова задала вопрос, – А где в это время находился Вольский, почему он не сопровождал вас в такой знаменательный для его семьи день?

– Он был на другом конце света, на какой-то очень важной конференции. Как я узнала впоследствии, он примчался в госпиталь сразу же, как узнал о катастрофе. Он был подавлен не менее, чем я. Для него это был сильнейший удар.

– Это от него вы узнали, что вместе с Лидией погиб и второй ребенок, не успевший появиться на свет?

– Да. После того, как я боле менее оправилась, я посещала семейный колумбарий Владимира. Там среди прочих стояли две урны с прахом, одна большая – Лидии, вторая совсем маленькая – малышки.

Губы у Веласкес дрогнули и она проморгалась, сдерживая слезы. Мюри учтиво сделала паузу и снова спросила:

– Как я понимаю, Вольский отблагодарил вас, за спасенную жизнь первого ребенка?

– Да, конечно. Но сначала скажу, что по его просьбе я стала духовной матерью Аманды. А в благодарность он передал фирму Лидии мне, и очень помог в продвижении «Спайс Роуз» на вершины бизнеса.

– Я очень рада за вас Ханна. Как у духовной матери, у вас были какие-то обязательства перед Амандой?

– О-о, ничего сложного, вы ведь знаете, что эта девочка особенная. Мои обязанности ограничивались посещением ее по праздникам и вручением подарков. А так, она во всем была обеспечена, и за ней проводился хороший уход.

– Вы сказали «проводился» в прошедшем времени, а как сейчас обстоят дела в этом плане?

Ханна опять закаменела лицом, глаза ее метали молнии.

– Зачем вы задаете мне этот вопрос, ведь вы сами были на этом празднике, когда она непонятным образом исчезла, и прекрасно все понимаете.

Мюри, как бы защищаясь, выставила перед собой ладонь:

– Я всемерно разделяю ваше негодование, поэтому мне надо знать подробности этого происшествия, ведь я хочу помочь в розыске вашей крестницы.

Веласкес обмякла, подперла лоб рукой, прикрыв пальцами глаза.