Н. Лесков сообщает, что «слушать надо было, встав спинами друг к другу: „Вот в морозную лунную ночь крадется группа молодежи за село, на перекресток дорог. Все соблюдают строжайшее молчание, боясь смехом и говором оскорбить „великого Сюндю“. Отыскали место, очертили сковородником, стали спинами друг к другу и внимательно слушают“» [191]. Круг очерчивают, «чтобы слушающим не мог сделать ничего дурного „сюндю“… оно представляет из себя двигающийся стог сена, и не дай Бог человеку попасть в его руки: он непременно задавит его»[192].

Карелы-людики тоже слушали предсказания Сюндю на перекрестке. Они обводили сковородником замкнутый круг, произнося при этом: «Чёрт, не ходи за черт!». Вставали спинами друг к другу и накрывались венчальной скатертью (ФА 3712).

Видимо, под влиянием севернокарельской традиции (Крещенская баба которой живет в воде) могли слушать Сюндю и у проруби (37, 52, 62, 67, 70). Хотя вполне вероятно, что это была общекарельская архаичная традиция, как, возможно, некогда и единый персонаж. Здесь сидели уже на коровьей шкуре, так же накрывались, но круг на юге чаще обводили сковородником, чем просто чем-то острым (40, 59, 61, 67, 70, 72) или в более позднем варианте иконой. Сковородник выступал как связующее звено с духами-покровителями и дома, и печи-огня, которые в случае опасности могли помочь слушающим. С такой же целью, например, в Святки подметали печь хвойным помелом, а в Крещенье снимали его с древка и относили к овцам, чтобы те хорошо плодились[193].

Сюндю можно слушать прямо в доме, открыв трубу (58), под столом, накрывшись скатертью (71); на печке, свесив голову (63). В таких случаях магический круг уже обводить не надо, т. к. находишься в безопасном пространстве. Последний пример можно сравнить с поверьем, что именно так во время поминок можно увидеть умерших родственников: лежа на печи, свесив голову. Снова возникает параллель между обрядом слушанья Сюндю и культом первопредков.

Людики рассказывают, что они чертили вокруг себя круг сковородником в большом углу. При этом окружность была незамкнутой, оставляли дверцу. Затем вставали на колени и накрывались венчальной скатертью. Рассказчица, проделав весь ритуал, вдруг прямо в избе услышала, что заскрипел снег: кто-то идет. И вдруг ее хлопнули по руке, словно поздоровавшись. Через год, четвертого декабря, к ней пришли сваты (ФА 3712).

Слышен Сюндю и прямо на улице (57), под окном или на углу обязательно чужого дома (37, 52, 45). Следовало слушать разговор в доме и соответственно делать выводы, что предстоит в новом году. Или, сделав дырку в блине, смотреть через нее: может привидеться покойник или свадьба. Блин с прокусанными отверстиями для глаз и рта также ассоциируется с маской покойника[194].

Можно было идти и к бане, к тому месту, где палили поросенка. Это был самый опасный локус для контакта с существами иного мира. Надо было встать за дверью и не забыть сказать последним первое произнесенное слово, «иначе не уйти» (SKS. 384/39)[195].

Слышен Сюндю и прямо в поле, на чистом снегу, «на незапачканной дороге духа» (42).

Еще одним локусом для слушанья являются кучи мякины после обмолота. Садятся прямо на них с хомутом на шее или с собранным дома мусором в переднике (40, 62). Здесь домашний мусор выступает эманацией хозяина дома, а хомут – хозяина хлева, охраняющих человека во время гадания.

Можно слушать Сюндю и на сеновале (38, 56), у риги (34, 36, 64, 73), у бани (64). Эти локусы считаются одними из наиболее опасных. Иногда с собой во время гадания из дома надо было брать в подол не только мусор, но и угли от лучины, отщепленной от края дерева. Эти угли так же как сковородник и помело, которым подмели печь, являются эманацией домового