Его дурацкая палка снова светилась фиолетовым, а камень в навершии засиял, как раскалённый. А Чивагор тут как дурак с фонарём стоит!

– Ты представляешь, кого ты подымешь из мага Разума и Смерти? – продолжил друид ровным тоном. – Лича, как минимум. И это только, если твой дух сильнее, иначе сам станешь призраком!

– Не стану, – сказал я хрипло.

– Ну, ты вообще видел личей?! – воскликнул он. – Как их везти в повозке? Дух пробудет в теле ещё десять дней, успеешь его поднять. Настенька пока поиграет, ей полезно для здоровья.

«Да, Лёш, не торопись, пожалуйста», – мысленно попросила Настя.

– Ладно, – махнул я рукой. – Отпусти его и давай следующего.

– Не надо меня отпускать! – заверещало привидение и зачастило с пылом. – Ты ведь маг? Некромант? Поднимай из меня лича! Не ссы, хватит тебе духу, я чувствую! Это же я пытался освободить твоего духа Смерти и не смог!

Я бросил взгляд на труп и точно – черепушка на две трети сплющена, глаза вытекли.

– Не хочешь к Насте? – спросил я задушевно.

– Не хочу! – завыл призрак.

– Ну, ты же слышал, что везти вас как-то надо, – развёл я руками.

– Тогда ты пообещай, что не будет больше демона! – горячо забормотал дохлый некромант. – А я тебе клянусь подчиниться по первому зову! Тогда тебе не придётся тратить магическую энергию!

– Эге! – потёр я подбородок. – А ты понимаешь в некромантии?

– Я расскажу тебе всё! Всё! – с последней надеждой выпалил дохлый колдун. – Только не в ад! Не сейчас! Пожалуйста!

– Ада нет, – сказал я машинально и задал давно мучивший меня вопрос. – Скажи-ка, вот личи ведь дохлые. Как они колдуют, если нет живого сознания?

– Они не колдуют, – уже спокойнее ответил призрак. – Мы становимся некромантами из-за ненависти к кому-то или ко всему миру. Наша ненависть копится, не находя выхода – иначе карма быстро поставит жирную точку. После смерти ненависть трансформируется в проклятья, личи сами по себе – посмертное проклятье миру.

– А я видел такие большие книги на цепочках, жезлы, короны, – сказал я с интересом.

– Это магические усилители или резонаторы, – сказал мёртвый колдун. – Всё в мире подчиняется вероятностям. Проклятья просто увеличивают вероятность неблагоприятных для объекта событий, артефакты усиливают и продлевают эффекты в несколько раз. Но ты не беспокойся – свежим личам и так хватает неистраченной ненависти.

– Может, перенесёшь расспросы на потом? – недовольно проворчал Таворин.

Я вздохнул – со школы не дают заняться тем, что действительно интересно. Жизнь – сплошное разочарование.

– Хорошо. Обещаю тебе, мастер Гризвин, что Настя тебя больше не тронет, – сказал я. – Скройся.

Призрак пропал, Настя недовольно заворчала что-то неразборчиво, разобрал только:

– Бур-бур блять обещает он бур-бур… – она заговорила чётче. – Берём следующего?

– Давай, – сказал я.

Демон подошла к другому трупу, протянула руки, выдрала бьющуюся в истерике душонку. Мрак спеленал призрак колдуна, демон с довольным урчанием плавно провела когтями по призрачной шкуре сверху донизу. Я отвернулся к Чивагору.

– Ещё не соскучился?

– Нет, очень интересно, – глухо проговорил он, совершенно не заикаясь.

– О! Да у тебя прошло! – обрадовался я.

– Угу, – проворчал рейнджер. – Только левый глаз, кажется, дёргается.

Я присмотрелся к его лицу.

– Ну, разве что чуть-чуть, почти незаметно! – подбодрил я эльфа.

На это он ничего не ответил, перевёл взгляд на демона. Настенька азартно разминалась, вой привидения слышался уже вполне отчётливо. Вскоре Таворин начал допрос. Он специально построил диалог иначе, сменил порядок вопросов, но результат был тот же. Первый дохлый колдун не врал, да и к чему мертвецам врать?