Андрей не ожидал, что разговор с братом произойдет прямо сегодня – когда Вадик заявится домой, никому не было известно. Но оказалось, что времени на размышления по поводу предстоящего разговора с братом у него совсем нет. Вадик явился через час после ухода Иры. Андрей уже приготовил себе завтрак, уже успел его съесть и побороть мучившее с утра похмелье. Он мыл за собой посуду, когда раздался дверной звонок. Вадик пришел веселый и сразу же попросил есть.

– Я себе картошку жарил. С яйцами, – сказал Андрей.

Вадик задумался. Чистить картошку не хотелось, да и возиться долго. Андрей понял его замешательство и, чтобы расположить брата к разговору, предложил:

– Я бы пожарил тебе картошку, но это долго, давай, если хочешь, по-быстрому сделаю омлет.

– Ты и правда сделаешь мне омлет? – удивился Вадик. – Что это ты расщедрился? Не обижайся, спасибо тебе большое, ты же знаешь, что на кухне я не особо ориентирусь.

– Да мне не сложно, – ответил Андрей, доставая из холодильника яйца. – Тебе из трех?

– Давай из трех. А соленый огурчик у нас есть?

– И огурчики есть, и помидорчики.

Кажется, благоприятная почва для братской беседы создана. Вадим расслаблен, не ждет подвоха, самое время поговорить с братом по душам.

Андрей достал мисочку, разбил в нее три яйца и начал:

– Что-то, братец, в последнее время потеряли мы тебя совсем, где ты загулял-то? – спросил Андрей самым что ни на есть непринужденным тоном и даже, кое-как пересилив себя, подмигнул брату.

– Загулять-то я, конечно, загулял, но я не просто так загулял, – заметил Вадим.

Андрей хорошо знал своего брата. Когда у Вадика возникали проблемы или неприятности, он переживал их молча и рассказывал только тогда, когда проблему удавалось решить, а плохое оставалось позади. Но когда у него случались успехи или происходило какое-то радостное событие, не похвастаться он просто не мог. Положительные эмоции рвались из него потоком.

– А ты не влюбился ли, часом, а, братец? – Андрей, совершенно не умевший притворяться, сделал вид, что его посетила неожиданная догадка.

Он выложил из сковородки горячий пышный омлет, которого Вадик ждал с явным нетерпением, и приготовился выслушать то, что его на данный момент интересовало больше всего на свете.

– Понимаешь, Андрюха, – закатив глаза и подбирая слова, начал младший брат, – я не то чтобы влюбился, я даже не знаю, каким словом это назвать. Просто я встретил девушку, которая – я точно знаю – моя. Я как только ее увидел, понял – это мой человек. Я не знаю, как это объяснить. Даже дело не в красоте, не в чем-то таком, что видно глазами. Это ощущение какое-то особенное, у меня не было такого чувства раньше никогда. Просто когда видишь человека и знаешь, что это твоя судьба. Ты меня понимаешь?

– Стараюсь, рассказывай.

И Вадим с удовольствием рассказал брату, что с ним произошло за эти дни.

На журфаковский капустник Вадик поехал один, Лешка был уже там, наверно, под видом помощника терся возле своей новой знакомой. Она, как сказал ему друг, одна из главных сценаристов студенческого мероприятия и, кроме того, у нее есть там несколько ролей в капустнике.

После капустника в зале должно было состояться что-то вроде студенческого чаепития с бутербродами. Декан такие сборища творческой молодежи не воспрещал, поскольку сам был практикующий журналист, всю жизнь вращавшийся в полубогемной журналистской тусовке. Разумеется, чаепитие провозглашалось безалкогольным, но было понятно, что за студентами не уследишь: и в пустых коридорах, и за углом здания, и в туалетах будет разливаться спиртное.

Афиша на стеклянной входной группе гласила, что мероприятие начнется в 19.00. Вадим, как договаривались, приехал в половине седьмого. Народу уже толпилось много, Вадик увидел массу знакомых, оказывается, журфаковские капустники пользуются популярностью. Странно, что они с Лешкой их раньше не посещали. Ждать друга он должен был у входа, чтобы не затеряться в толпе, не разминуться и в итоге не смотреть капустник в одиночку. Алексей появился с десятиминутной задержкой, с ходу извинился: