Когда Вера успокоилась, мозг выдал странное решение. Женщина почему-то решила, что плохо откупается от своего спасения. Плохо исполняет то, что вверили ей, подарив возможность дожить свою жизнь. И Вера ушла с головой в работу, как будто только там, в пучине капельниц, таблеток и человеческой боли, можно было заслужить право просыпаться по утрам и радоваться каждому подаренному дню. И именно тогда ей приснился первый кошмар.

Вера вздрогнула, подняла голову и тогда поняла, что задремала прямо на кухонном столе. Поднялась, зевнула и решила, что середина ночи – прекрасное время поставить белье в стирку. Это надо было сделать еще вечером, но Вера так и не дошла до ванной комнаты.

Схватив сухарик из конфетницы, она решила проверить, не остались ли грязные Вовины рубашки в комнате.

На тумбочке разрывался на беззвучном телефон, наверняка муж возвращался домой.

– Вера Михайловна! Крупное ДТП в области, дорогу сильно подморозило. Выручайте, всех к нам везут, свободных рук не хватает.

В стиральную машинку она все же накидала белье, чтобы потом только включить, быстро собралась, чиркнула Вове записку и вызвала такси.

Утро понедельника сразу началось с неприятностей.

– Где Света, девочки?

Медсестры переглянулись, и Вера поняла, что это не просто «забыла расписаться в журнале».

– Она на звонки не отвечает, – пожала плечами Кристина, застегивая халат.

– Она вчера как обычно ушла, вроде никуда не собиралась.

Через час ситуация не изменилась. Что случилось, и куда пропала постовая медсестра Светлана – не понятно. Вера даже до ее дочки дозвонилась, но та ничего не знала.

Не успела Вера распределить обязанности между оставшимися девочками, как узнала, что на ее отделение поступила официальная жалоба – на другую медсестру. Предстояло разбираться в ситуации и отвечать и перед начальством, и перед недовольной пациенткой.

Вера стояла в коридоре у окна с распечатанной жалобой и боялась только одного: что нервная система не выдержит. Хотелось реветь, топать ногами и убежать куда-нибудь подальше. На улицу под дождь со снегом. Нет, лучше сразу в глухой лес. Только блистер с таблетками от головной боли захватить, если они еще остались в сумочке. На худой конец, спрятаться под одеялом и проспать неделю.

«Только бы не закричать. Только не закричать».

Вдох – выдох. Вдох – выдох. Десять, девять, восемь…

Вова даже слушать не стал, когда она рассказала про повышение. Все, что он ей предложил – уйти в частную медицину. Ответственности меньше, свободного времени – больше.

«Впрочем, – заявил он, – делай, что хочешь».

После этих слов впервые в жизни Вера пожалела, что ее муж никогда не лежал в больнице. И не испытывал всего того, что приходится переживать пациентам в далеко не идеальных условиях большинства российских больниц чуть дальше МКАДа.

А после того странного сообщения в парке Вера невольно начала обращать внимание на то, что раньше не казалось ей подозрительным. И как-то равнодушно поняла, что води он любовницу перед носом, она бы даже не заметила.

Расстроенная, не выспавшаяся она брела утром по коридору своего отделения и мысленно спрашивала себя, с чем тяжелее всего лично ей мириться на работе. И пришла к выводу, что это кадровый голод. Потому что можно и порядок везде навести, и минимальный ремонт организовать, и выстраивать мирные отношения с пациентами и их родственниками, и вполне качественно оказывать всю необходимую помощь. Но когда элементарно не хватает рук, вся твоя пирамида из тщательно выстроенных кирпичиков рушится. И остается только недовольство. На всех уровнях сразу.

Много лет назад вполне успешно Вера выстроила взаимоотношения с местной Медакадемией, и это ее очень спасало. В других отделениях с обеспеченностью кадрами была совсем катастрофа. Но несмотря на периодическую нехватку персонала, Вера не держала откровенно не желающих работать медсестер. Спокойная обстановка в отделении была важнее. Даже если эта обстановка всю жизнь строилась на ее собственных недосыпах, честно заработанных деньгах и нервах.