Чиновник тоже перво-наперво увидел Каля. Его лисья физиономия отличалась резкими, бросавшимися в глаза чертами, наверняка представляя следствие культурного дарвинизма. Он был пиявкой, вечно жаждавшей к кому-нибудь присосаться. Не из потребности в человеческом общении, а потому, что другие обладали способностью платить. Счета за понесенные им расходы никогда не превышали двадцати евро, у него давно вошло в привычку в любой компании падать на хвост.

Широко улыбаясь и вытянув вперед правую руку, он направился к Калю.

– Как поживаете, месье Доу? Давненько мы с вами не виделись.

Его блаженная улыбка разбивалась о ту бесполезность, которую он представлял собой в глазах Каля.

– Сожалею, но у меня нет времени, – ответил тот и зашагал дальше своей дорогой, не то что не пожав ему руки, но даже не посмотрев.

Чиновник его почти даже не задержал, словно размазанный на ветровом стекле автомобиля комар.

От него, как и от его дешевой улыбки, остался лишь комок зеленоватой желчи. Каль спиной почувствовал его смущение.

Подойдя к киоску, за которым начинались стойки регистрации «Эйр Франс», он остановился. Среди сладостей, снэков, игрушек, хай-фай наушников и аксессуаров для сна в скрюченном положении притаилось и несколько ежедневных газет.

В тот самый момент, когда он схватил с прилавка международной прессы «Уолл Стрит джорнел», ему на плечо легла неведомая рука. Позвоночник прострелило молнией.

Его позвал сторонник Саркози:

– Как твои дела? Глядя со спины, я думал, что обознался. Куда ты пропал?

Под его носом, слишком длинным и тонким, привычно блуждала плотоядная улыбка. Он протянул правую руку.

Каль в ответ тоже улыбнулся, но при этом показал глазами, что у него заняты руки. Сторонник Саркози убрал ладонь и сделал вид, что это его ничуть не задело.

– Я все так же заседаю в исполнительном комитете. А как твоя компания? Аналитики предсказывают вам светлое будущее.

– Мы немного укрупнились и теперь делаем все, чтобы продолжать в том же духе.

– Кто бы сомневался! С несколькими десятками миллиардов доходов вам наверняка есть из чего выстроить мощную защиту.

Каль посмотрел на него с улыбкой, за которой проглядывала легкая угроза.

– Она и правда мощная. А ты как? По-прежнему трудишься на Драхи?

– Да, сейчас с головой ушли в перекупку. Мы до такой степени разрекламировали банки, что теперь они больше не в состоянии нам отказать.

– Расскажешь мне об этом в Канне.

Каль кивнул ему, давая понять, что ему надо заплатить за газету.

– Конечно. Там и увидимся.

Газету Каль положил рядом с собой на столик в кафе посреди терминала. Стокмана он заметил только в тот момент, когда тот сел через пару стульев от него. Они поздоровались взглядами, больше не добавив к ним ни слова, ни жеста. Стокман выбивался из стаи остальных охотников, проявляя интерес исключительно к американским стартапам в сфере цифровых технологий и то только, когда они переходили в категорию В, и лишь в очень редких случаях предприятиям из категории С. После этого он прилагал все усилия, чтобы отправить непосредственно основателю проекта электронное письмо, и предлагал свои услуги по открытию филиала во Франции.

В свое время он был первым во Франции сотрудником «Гугл», затем «МайСпейс», «Скайп», «Фейсбук» и «Слэк». Дожидался начала торгов ценными бумагами на бирже, как правило, года через два-три после его появления, продавал принадлежавшие ему акции, уходил из компании и подыскивал себе новую цель.

Ему еще не исполнилось и сорока лет, а он уже был мультимиллионером и мог в любой момент бросить работу. Но зачем? Ведь в карман можно было положить и другие миллионы.