Глава 3. Лучик надежды

Через несколько часов Андрей проснулся и в первую секунду ничего не мог понять. Какой-то странный шорох доносился сразу со всех сторон, будто волочили тюки с ветошью. Приподнявшись, он разглядел в полутьме, как подвал наполняется одетыми в немыслимые лохмотья людьми. Еле передвигая ноги, они шли один за другим, высматривая своё место среди одинаковых клеток; с превеликим трудом перелезали через перегородки, ступая прямо по чужим вещам и совершенно не обращая на это внимания, так же как не обращали внимания те, кто уже сидел в этих клетках. На Андрея никто и не взглянул, вряд ли его вообще кто-нибудь заметил. Это показалось ему очень странным. Но это была естественная реакция людей, вынужденных вести слишком тесное сосуществование, слишком открытых друг другу и выработавших своеобразный инстинкт полного равнодушия ко всем ближним и дальним соседям, не исключая тех, кто беспрестанно путается под ногами, заслоняя и без того тусклый свет.

Старик куда-то запропал, и Андрей досадовал на него. Хотелось поскорей покинуть это мрачное место, но он не мог уйти не попрощавшись. Всё-таки, тот выручил его в трудную минуту. Андрей совершенно не представлял, куда теперь пойдёт. Но твёрдо решил покинуть этот мрачный подвал. Достаточно того, что он провёл здесь целый день. «Хватит воспоминаний на всю жизнь!» – думал он, ошибочно полагая, что ничего подобного с ним больше не случится. Как и большинство людей, он наивно полагал, что худшее позади.

Старик вернулся, когда уже была глубокая ночь. Он бесцеремонно растолкал Андрея, который незаметно для себя опять уснул и никак не мог понять – как это он умудрился заснуть, сидя скорчившись в углу.

– Ну-сс, молодой человек. Как отдохнули? Недурно? У нас тут хорошо спится. Тишина и покой! Опять же, отсутствие опасности.

Андрей потёр лицо ладонями и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь сосредоточиться.

– А я кое-что принёс, – продолжил старик, торжественно возвышая голос. Сунул руку во внутренний карман своей хламиды и вытащил пузатую склянку, наполненную жидкостью и заткнутую свёрнутой в трубочку бумажкой. – Спиритус! Лучшее лекарство от всех болезней! – И залился счастливым смехом.

Андрей молча смотрел на старика. Тот ловко опустился прямо на доски и поставил склянку перед собой. Потянулся в угол и вытащил давешний сверток с провизией.

– Мементо мори! – произнёс вполголоса. Перестал суетиться и поднял голову, на лице его отразилось удивление. – Что я только что сказал? Мементо мори? Ха-ха-ха! Это ж надо! Ты не обращай внимания. Это я никак от латыни не отвыкну. Эх, старость – не радость!.. А молодость – не жисть!

Старик всё больше горячился. Беспрестанно трясся, словно его дёргали за ниточки, привязанные к рукам, ногам, голове.

– Прошу! – вдруг провозгласил, закончив приготовления и подавая Андрею фарфоровую чашку, в которой плескалась бесцветная жидкость.

– Что это? – спросил Андрей, осторожно принимая чашку двумя руками.

– Как что? Я же сказал – спиритус! В чистом виде. Да ты не бойся. Я тоже выпью. Вот, видишь?

С этими словами он взял с досок другую чашку и решительно поднёс ко рту. Гадко сморщился и стал глотать жидкость, затаив дыхание и скосив глаза на кончик носа. Кадык его мерно поднимался и опускался. Зрелище было довольно комичное. Андрей помедлил, потом приблизил чашку к лицу. В нос ударил резкий неприятный запах. Андрей брезгливо отстранился.

– Ты что, никогда спирт не пробовал? – Старик уже проглотил свою порцию. Челюсти его мерно двигались. Он шумно дышал и выглядел так, словно только что выскочил из проруби. – Пей, говорю тебе! Потом спасибо скажешь.