– Селена, знаешь, Бекендорф носил с собой твое фото. Смотрел на него прямо перед всей этой заварухой. Ты очень много для него значила, благодаря тебе прошлый год стал лучшим в его жизни.

Селена зарыдала.

– Ну, молодец, Перси, – проворчала Кларисса.

– Нет, все в порядке, – пробормотала Селена. – Спасибо… спасибо, Перси. Я лучше пойду.

– Составить тебе компанию? – предложила Кларисса.

Селена покачала головой и убежала.

– Она сильнее, чем кажется, – пробормотала дочь Ареса, обращаясь скорее к самой себе. – Она справится.

– Ты могла бы ей в этом помочь, – заметил я. – Могла бы почтить память Бекендорфа, сражаясь вместе с нами.

Кларисса потянулась за ножом, забыв, что бросила его на стол для пинг-понга в комнате отдыха Большого дома.

– Это не моя проблема, – прорычала она. – Пока моему домику не воздадут должного уважения, сражаться не буду.

Я заметил, что она говорит не в рифму, вероятно, ее не было в домике, когда ее братьев и сестер настигло рифмующее проклятие, а может, она нашла способ разрушить чары. Я с содроганием подумал: а что, если шпион Кроноса – это Кларисса? Может, поэтому ее не было в домике во время драки? Но, при всей моей нелюбви к Клариссе, приходилось признать, что шпионить для Кроноса несколько не в ее стиле.

– Ладно, – сказал я ей. – Не хотел поднимать эту тему, но ты мне должна. Если бы не я, ты бы сейчас гнила в пещере циклопа, на острове в море Чудовищ.

Кларисса стиснула челюсти.

– Проси о любой услуге, Перси, только не об этом. Детей Ареса слишком часто оскорбляли, и не думай, будто я не знаю, что люди болтают у меня за спиной.

Я чуть было не ляпнул: «Ну, так это же правда!», но вовремя прикусил язык.

– Так что, ты просто будешь смотреть, как Кронос нас раздавит? – поинтересовался я.

– Если вам настолько нужна наша помощь, скажите детям Аполлона, пусть вернут нам колесницу.

– Ты ведешь себя, как ребенок.

Дочь Ареса кинулась было на меня, но Крис поспешно встал между нами.

– Тихо-тихо, ребята, – проговорил он. – Кларисса, знаешь, возможно, он в чем-то прав.

Дочь Ареса презрительно улыбнулась.

– И ты туда же.

Она устало пошла прочь, Крис бросился за ней следом, бормоча:

– Эй, подожди! Я только имел в виду… Кларисса, погоди!

Я смотрел, как последние искры над костром Бекендорфа, кружась, улетают в небо, потом направился на арену для фехтования: мне требовался перерыв, и хотелось повидать старого друга.

Миссис О’Лири увидела меня первой, а я ее до последнего не замечал – мало кто умеет так прятаться, учитывая, что она размером с мусоровоз. Я вышел на арену, и тут меня сбила с ног стена темноты.

– ГАВ!

В следующий миг я уже лежал на земле, мою грудь придавила гигантская лапа, а лицо вылизывал огромный, шершавый, как наждачная бумага, язык.

– Ой! – выдохнул я. – Привет, девочка. Я тоже рад тебя видеть. Ой!

Миссис О’Лири понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться и слезть с меня, за это время я оказался с ног до головы покрыт собачьей слюной. Адская гончая хотела поиграть в «принеси палку», так что я поднял бронзовый щит и, размахнувшись, швырнул его над ареной.

Кстати, Миссис О’Лири – единственная в мире дружелюбная адская гончая. Она, скажем так, досталась мне по наследству, после того как ее прежний владелец умер. С тех пор она жила в лагере, но Бекендорф… ну, Бекендорф обычно заботился о ней, пока я отсутствовал. Он выплавил для нее бронзовую кость, которую она обожала грызть, приклепал к ее ошейнику именную бирку с улыбающейся рожицей и перекрещенными костями. Словом, после меня Бекендорф стал для адской гончей вторым лучшим другом.