– Не может такого быть, года два назад со всех жильцов собрали деньги на их установку, и я ежемесячно плачу за техническое обслуживание.

– Поверь, очень даже может быть. Было бы странно, если деньги не собрали. По всему городу аналогичная ситуация – камеры есть, записей нет, а там, где и есть, то ничего не разобрать. Порой даже трудно определить, женщина передвигается или мужчина.

Олег нетвёрдой рукой подписал протокол, и, заученно пожелав ему скорейшего выздоровления, следователь удалился, оставив на прикроватной тумбочке свою визитную карточку, напечатанную на чёрно-белом принтере.

Лазарев устал от столь продолжительных расспросов. В затылке словно ударами молотка отдавался каждый стук сердца. Аккуратно выбрав положение и зафиксировав голову на подушке, Олег в изнеможении закрыл глаза. Стук стал медленно утихать, а сознание начало нервно окутываться дремотой.

Но уснуть он не успел, по-хозяйски открыв дверь, в палату, громко разговаривая по сотовому телефону, с зажатой под локтем пластиковой коробочкой зашла медсестра. Свободной рукой она извлекала из неё лекарства и не глядя клала их каждому обитателю четырёхместной палаты на тумбочку. Олег с осторожностью открыл глаз и, посмотрев на таблетки, с надеждой подумал, что они должны успокоить вновь усилившуюся боль, но тут же предательски всплыла мысль, что запить их нечем и придётся вставать и идти в столовую за водой. Просить кого-либо он не любил с самого детства. Только крайняя необходимость могла заставить его обратиться за помощью, а это был не тот случай.

Лазарев чуть приподнял голову, но тут же опустил её обратно, подниматься было совершенно невмоготу.

«Хорошо бы ты вместе с таблетками принесла мне ещё и попить», – подумал Лазарев, отрешённо посмотрев на молодую и, как он всё же не преминул заметить, достаточно симпатичную девушку в белоснежном брючном костюме с небольшим кофейным пятном на левом рукаве.

Развернувшись и сделав шаг к двери, та на мгновение застыла, затем отступила, положила телефон в карман и, подойдя к его кровати, взяла стоявшую на тумбочке Олега пустую кружку, в которой через минуту принесла из кухни кипячёную воду.

– Спасибо, Таня, – не отрывая головы от подушки, поблагодарил Олег, отметив, что вслух ни о чём её не просил.

«Какая молодец. И как она догадалась, что я хочу пить, а встать у меня сейчас нет сил? По всей видимости, умненькая девочка».

Через два дня Лазарев почувствовал себя уже гораздо лучше. Головной боли почти не осталось, хотя кружение ещё ощущалось, но только в момент вставания и при наклонах.

Сегодня из их палаты выписывали двоих её обитателей: пожилого мужчину с морщинистым лицом и совершенно седыми волосами и восемнадцатилетнего паренька, избитого около клуба неизвестными подростками. Олег решил проводить их до дверей корпуса, а после подышать свежим воздухом во внутреннем дворике.

Заканчивалась вторая декада ноября, самый неприветливый и тоскливый период в году. Тепло, продержавшееся в этот раз почти до самого конца октября, безвозвратно ушло, сменившись на неуютную, мерзкую промозглость. Шёл моросящий, холодный дождь, периодически сменяющийся, подгоняемый пронизывающим ветром, колким снегом. С каждым днём всё быстрее спускающиеся сумерки и плотно запечатанное низкими, тяжёлыми облаками небо делало явственно осознание того, что до весны ничего хорошего уже ждать не стоит, что совсем скоро холодная и долгая зима.

Под стать погоде было и настроение Олега. Что же теперь делать? Работы нет, последние деньги, которые он с таким трудом откладывал, отобрали. Даже знакомых, к которым можно обратиться за помощью, у него фактически нет. Есть, конечно, пара друзей, так и у них положение немногим лучше его. Попробовать связаться с родителями? Ну, уж нет, даже если он будет умирать с голоду! Ему отлично помнился эмоциональный разговор с матерью, когда в запале, в ответ на какую-то её реплику почти прокричал ей в лицо, что никакой помощи от таких родителей, как они, никогда не попросит. С тех пор прошло больше шести лет. С родителями он давно уже помирился, но отлично понимал, что ту нанесённую обиду они забыть никак не могли, даже если бы очень захотели. И сам он всё помнил, как будто это происходило буквально вчера.